Пси НН

Людмила Петрановская, психолог:
Как же она все-таки передается, травма?
Понятно, что можно всегда все объяснить «потоком», «переплетениями», «родовой памятью» и т. д. , и, вполне возможно, что совсем без мистики и не обойдешься, но если попробовать? Взять только самый понятный, чисто семейный аспект, родительско-детские отношения, без политики и идеологии. О них потом как-нибудь.
Живет себе семья. Молодая совсем, только поженились, ждут ребеночка. Или только родили. А может, даже двоих успели. Любят, счастливы, полны надежд. И тут случается катастрофа. Маховики истории сдвинулись с места и пошли перемалывать народ. Чаще всего первыми в жернова попадают мужчины. Революции, войны, репрессии – первый удар по ним.
И вот уже молодая мать осталась одна. Ее удел – постоянная тревога, непосильный труд (нужно и работать, и ребенка растить), никаких особых радостей. Похоронка, «десять лет без права переписки», или просто долгое отсутствие без вестей, такое, что надежда тает. Может быть, это и не про мужа, а про брата, отца, других близких. Каково состояние матери? Она вынуждена держать себя в руках, она не может толком отдаться горю. На ней ребенок (дети), и еще много всего. Изнутри раздирает боль, а выразить ее невозможно, плакать нельзя, «раскисать» нельзя. И она каменеет. Застывает в стоическом напряжении, отключает чувства, живет, стиснув зубы и собрав волю в кулак, делает все на автомате. Или, того хуже, погружается в скрытую депрессию, ходит, делает, что положено, хотя сама хочет только одного – лечь и умереть. Ее лицо представляет собой застывшую маску, ее руки тяжелы и не гнутся. Ей физически больно отвечать на улыбку ребенка, она минимизирует общение с ним, не отвечает на его лепет. Ребенок проснулся ночью, окликнул ее – а она глухо воет в подушку. Иногда прорывается гнев. Он подполз или подошел, теребит ее, хочет внимания и ласки, она когда может, отвечает через силу, но иногда вдруг как зарычит: «Да, отстань же», как оттолкнет, что он аж отлетит. Нет, она не него злится – на судьбу, на свою поломанную жизнь, на того, кто ушел и оставил и больше не поможет.

Только вот ребенок не знает всей подноготной происходящего. Ему не говорят, что случилось (особенно если он мал). Или он даже знает, но понять не может. Единственное объяснение, которое ему в принципе может прийти в голову: мама меня не любит, я ей мешаю, лучше бы меня не было. Его личность не может полноценно формироваться без постоянного эмоционального контакта с матерью, без обмена с ней взглядами, улыбками, звуками, ласками, без того, чтобы читать ее лицо, распознавать оттенки чувств в голосе. Это необходимо, заложено природой, это главная задача младенчества. А что делать, если у матери на лице депрессивная маска? Если ее голос однообразно тусклый от горя, или напряжено звенящий от тревоги?
Пока мать рвет жилы, чтобы ребенок элементарно выжил, не умер от голода или болезни, он растет себе, уже травмированный. Не уверенный, что его любят, не уверенный, что он нужен, с плохо развитой эмпатией. Даже интеллект нарушается в условиях депривации. Помните картину «Опять двойка»? Она написана в 51. Главному герою лет 11 на вид. Ребенок войны, травмированный больше, чем старшая сестра, захватившая первые годы нормальной семейной жизни, и младший брат, любимое дитя послевоенной радости – отец живой вернулся. На стене – трофейные часы. А мальчику трудно учиться.

Конечно, у всех все по-разному. Запас душевных сил у разных женщин разный. Острота горя разная. Характер разный. Хорошо, если у матери есть источники поддержки – семья, друзья, старшие дети. А если нет? Если семья оказалась в изоляции, как «враги народа», или в эвакуации в незнакомом месте? Тут или умирай, или каменей, а как еще выжить?

Идут годы, очень трудные годы, и женщина научается жить без мужа. «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик». Конь в юбке. Баба с яйцами. Назовите как хотите, суть одна. Это человек, который нес-нес непосильную ношу, да и привык. Адаптировался. И по-другому уже просто не умеет. Многие помнят, наверное, бабушек, которые просто физически не могли сидеть без дела. Уже старенькие совсем, все хлопотали, все таскали сумки, все пытались рубить дрова. Это стало способом справляться с жизнью. Кстати, многие из них стали настолько стальными – да, вот такая вот звукопись – что прожили очень долго, их и болезни не брали, и старость. И сейчас еще живы, дай им Бог здоровья.
В самом крайнем своем выражении, при самом ужасном стечении событий, такая женщина превращалась в монстра, способного убить своей заботой. И продолжала быть железной, даже если уже не было такой необходимости, даже если потом снова жила с мужем, и детям ничего не угрожало. Словно зарок выполняла.
Ярчайший образ описан в книге Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом».
А вот что пишет о «Страшной бабе» Екатерина Михайлова («Я у себя одна» книжка называется): «Тусклые волосы, сжатый в ниточку рот…, чугунный шаг… Скупая, подозрительная, беспощадная, бесчувственная. Она всегда готова попрекнуть куском или отвесить оплеуху: «Не напасешься на вас, паразитов. Ешь, давай!»…. Ни капли молока не выжать из ее сосцов, вся она сухая и жесткая…» Там еще много очень точного сказано, и если кто не читал эти две книги, то надо обязательно.

Самое страшное в этой патологически измененной женщине – не грубость, и не властность. Самое страшное – любовь. Когда, читая Санаева, понимаешь, что это повесть о любви, о такой вот изуродованной любви, вот когда мороз-то продирает. У меня была подружка в детстве, поздний ребенок матери, подростком пережившей блокаду. Она рассказывала, как ее кормили, зажав голову между голенями и вливая в рот бульон. Потому что ребенок больше не хотел и не мог, а мать и бабушка считали, что надо. Их так пережитый голод изнутри грыз, что плач живой девочки, родной, любимой, голос этого голода перекрыть не мог.
А другую мою подружку мама брала с собой, когда делала подпольные аборты. И она показывала маленькой дочке полный крови унитаз со словами: вот, смотри, мужики-то, что они с нами делают. Вот она, женская наша доля. Хотела ли она травмировать дочь? Нет, только уберечь. Это была любовь.

А самое ужасное – что черты «Страшной бабы» носит вся наша система защиты детей до сих пор. Медицина, школа, органы опеки. Главное – чтобы ребенок был «в порядке». Чтобы тело было в безопасности. Душа, чувства, привязанности – не до этого. Спасти любой ценой. Накормить и вылечить. Очень-очень медленно это выветривается, а нам-то в детстве по полной досталось, няньку, которая половой тряпкой по лицу била, кто не спал днем, очень хорошо помню.

Но оставим в стороне крайние случаи. Просто женщина, просто мама. Просто горе. Просто ребенок, выросший с подозрением, что не нужен и нелюбим, хотя это неправда и ради него только и выжила мама и вытерпела все. И он растет, стараясь заслужить любовь, раз она ему не положена даром. Помогает. Ничего не требует. Сам собой занят. За младшими смотрит. Добивается успехов. Очень старается быть полезным. Только полезных любят. Только удобных и правильных. Тех, кто и уроки сам сделает, и пол в доме помоет, и младших уложит, ужин к приходу матери приготовит. Слышали, наверное, не раз такого рода расказы про послевоенное детство? «Нам в голову прийти не могло так с матерью разговаривать!» — это о современной молодежи. Еще бы. Еще бы. Во-первых, у железной женщины и рука тяжелая. А во-вторых — кто ж будет рисковать крохами тепла и близости? Это роскошь, знаете ли, родителям грубить.

Травма пошла на следующий виток.
***
Настанет время, и сам этот ребенок создаст семью, родит детей. Годах примерно так в 60-х. Кто-то так был «прокатан» железной матерью, что оказывался способен лишь воспроизводить ее стиль поведения. Надо еще не забывать, что матерей-то многие дети не очень сильно и видели, в два месяца – ясли, потом пятидневка, все лето – с садом на даче и т . д. То есть «прокатывала» не только семья, но и учреждения, в которых «Страшных баб» завсегда хватало.

Но рассмотрим вариант более благополучный. Ребенок был травмирован горем матери, но вовсе душу ему не отморозило. А тут вообще мир и оттепель, и в космос полетели, и так хочется жить, и любить, и быть любимым. Впервые взяв на руки собственного, маленького и теплого ребенка, молодая мама вдруг понимает: вот он. Вот тот, кто наконец-то полюбит ее по-настоящему, кому она действительно нужна. С этого момента ее жизнь обретает новый смысл. Она живет ради детей. Или ради одного ребенка, которого она любит так страстно, что и помыслить не может разделить эту любовь еще на кого-то. Она ссорится с собственной матерью, которая пытается отстегать внука крапивой – так нельзя. Она обнимает и целует свое дитя, и спит с ним вместе, и не надышится на него, и только сейчас, задним числом осознает, как многого она сама была лишена в детстве. Она поглощена этим новым чувством полностью, все ее надежды, чаяния – все в этом ребенке. Она «живет его жизнью», его чувствами, интересами, тревогами. У них нет секретов друг о друга. С ним ей лучше, чем с кем бы то ни было другим.
И только одно плохо – он растет. Стремительно растет, и что же потом? Неужто снова одиночество? Неужто снова – пустая постель? Психоаналитики тут бы много чего сказали, про перемещенный эротизм и все такое, но мне сдается, что нет тут никакого эротизма особого. Лишь ребенок, который натерпелся одиноких ночей и больше не хочет. Настолько сильно не хочет, что у него разум отшибает. «Я не могу уснуть, пока ты не придешь». Мне кажется, у нас в 60-70-е эту фразу чаще говорили мамы детям, а не наоборот.

Что происходит с ребенком? Он не может не откликнуться на страстный запрос его матери о любви. Это вывшее его сил. Он счастливо сливается с ней, он заботится, он боится за ее здоровье. Самое ужасное – когда мама плачет, или когда у нее болит сердце. Только не это. «Хорошо, я останусь, мама. Конечно, мама, мне совсем не хочется на эти танцы». Но на самом деле хочется, ведь там любовь, самостоятельная жизнь, свобода, и обычно ребенок все-таки рвет связь, рвет больно, жестко, с кровью, потому что добровольно никто не отпустит. И уходит, унося с собой вину, а матери оставляя обиду. Ведь она «всю жизнь отдала, ночей не спала». Она вложила всю себя, без остатка, а теперь предъявляет вексель, а ребенок не желает платить. Где справедливость? Тут и наследство «железной» женщины пригождается, в ход идут скандалы, угрозы, давление. Как ни странно, это не худший вариант. Насилие порождает отпор и позволяет-таки отделиться, хоть и понеся потери.
Некоторые ведут свою роль так искусно, что ребенок просто не в силах уйти. Зависимость, вина, страх за здоровье матери привязывают тысячами прочнейших нитей, про это есть пьеса Птушкиной «Пока она умирала», по которой гораздо более легкий фильм снят, там Васильева маму играет, а Янковский – претендента на дочь. Каждый Новый год показывают, наверное, видели все. А лучший – с точки зрения матери – вариант, если дочь все же сходит ненадолго замуж и останется с ребенком. И тогда сладкое единение можно перенести на внука и длить дальше, и, если повезет, хватит до самой смерти.
И часто хватает, поскольку это поколение женщин гораздо менее здорово, они часто умирают намного раньше, чем их матери, прошедшие войну. Потому что стальной брони нет, а удары обиды разрушают сердце, ослабляют защиту от самых страшных болезней. Часто свои неполадки со здоровьем начинают использовать как неосознанную манипуляцию, а потом трудно не заиграться, и вдруг все оказывается по настоящему плохо. При этом сами они выросли без материнской внимательной нежной заботы, а значит, заботиться о себе не привыкли и не умеют, не лечатся, не умеют себя баловать, да, по большому счету, не считают себя такой уж большой ценностью, особенно если заболели и стали «бесполезны».

Но что-то мы все о женщинах, а где же мужчины? Где отцы? От кого-то же надо было детей родить?
С этим сложно. Девочка и мальчик, выросшие без отцов, создают семью. Они оба голодны на любовь и заботу. Она оба надеются получить их от партнера. Но единственная модель семьи, известная им – самодостаточная «баба с яйцами», которой, по большому счету, мужик не нужен. То есть классно, если есть, она его любит и все такое. Но по-настоящему он ни к чему, не пришей кобыле хвост, розочка на торте. «Посиди, дорогой, в сторонке, футбол посмотри, а то мешаешь полы мыть. Не играй с ребенком, ты его разгуливаешь, потом не уснет. Не трогай, ты все испортишь. Отойди, я сама» И все в таком духе. А мальчики-то тоже мамами выращены. Слушаться привыкли. Психоаналитики бы отметили еще, что с отцом за маму не конкурировали и потому мужчинами себя не почувствовали. Ну, и чисто физически в том же доме нередко присутствовала мать жены или мужа, а то и обе. А куда деваться? Поди тут побудь мужчиной…
Некоторые мужчины находили выход, становясь «второй мамой». А то и единственной, потому что сама мама-то, как мы помним, «с яйцами» и железом погромыхивает. В самом хорошем варианте получалось что-то вроде папы дяди Федора: мягкий, заботливый, чуткий, все разрешающий. В промежуточном – трудоголик, который просто сбегал на работу от всего от этого. В плохом — алкоголик. Потому что мужчине, который даром не нужен своей женщине, который все время слышит только «отойди, не мешай», а через запятую «что ты за отец, ты совершенно не занимаешься детьми» (читай «не занимаешься так, как Я считаю нужным»), остается или поменять женщину – а на кого, если все вокруг примерно такие? – или уйти в забытье.
С другой стороны, сам мужчина не имеет никакой внятной модели ответственного отцовства. На их глазах или в рассказах старших множество отцов просто встали однажды утром и ушли – и больше не вернулись. Вот так вот просто. И ничего, нормально. Поэтому многие мужчины считали совершенно естественным, что, уходя из семьи, они переставали иметь к ней отношение, не общались с детьми, не помогали. Искренне считали, что ничего не должны «этой истеричке», которая осталась с их ребенком, и на каком-то глубинном уровне, может, были и правы, потому что нередко женщины просто юзали их, как осеменителей, и дети были им нужнее, чем мужики. Так что еще вопрос, кто кому должен. Обида, которую чувствовал мужчина, позволяла легко договориться с совестью и забить, а если этого не хватало, так вот ведь водка всюду продается.

Ох, эти разводы семидесятых — болезненные, жестокие, с запретом видеться с детьми, с разрывом всех отношений, с оскорблениями и обвинениями. Мучительное разочарование двух недолюбленных детей, которые так хотели любви и счастья, столько надежд возлагали друг на друга, а он/она – обманул/а, все не так, сволочь, сука, мразь… Они не умели налаживать в семье круговорот любви, каждый был голоден и хотел получать, или хотел только отдавать, но за это – власти. Они страшно боялись одиночества, но именно к нему шли, просто потому, что, кроме одиночества никогда ничего не видели.
В результате – обиды, душевные раны, еще больше разрушенное здоровье, женщины еще больше зацикливаются на детях, мужчины еще больше пьют.

У мужчин на все это накладывалась идентификация с погибшими и исчезнувшими отцами. Потому что мальчику надо, жизненно необходимо походить на отца. А что делать, если единственное, что о нем известно – что он погиб? Был очень смелым, дрался с врагами – и погиб? Или того хуже – известно только, что умер? И о нем в доме не говорят, потому что он пропал без вести, или был репрессирован? Сгинул – вот и вся информация? Что остается молодому парню, кроме суицидального поведения? Выпивка, драки, сигареты по три пачки в день, гонки на мотоциклах, работа до инфаркта. Мой отец был в молодости монтажник-высотник. Любимая фишка была – работать на высоте без страховки. Ну, и все остальное тоже, выпивка, курение, язва. Развод, конечно, и не один. В 50 лет инфаркт и смерть. Его отец пропал без вести, ушел на фронт еще до рождения сына. Неизвестно ничего, кроме имени, ни одной фотографии, ничего.

Вот в таком примерно антураже растут детки, третье уже поколение.
В моем классе больше, чем у половины детей родители были в разводе, а из тех, кто жил вместе, может быть, только в двух или трех семьях было похоже на супружеское счастье. Помню, как моя институтская подруга рассказывала, что ее родители в обнимку смотрят телевизор и целуются при этом. Ей было 18, родили ее рано, то есть родителям было 36-37. Мы все были изумлены. Ненормальные, что ли? Так не бывает!
Естественно, соответствующий набор слоганов: «Все мужики – сволочи», «Все бабы – суки», «Хорошее дело браком не назовут». А что, жизнь подтверждала. Куда ни глянь…

Но случилось и хорошее. В конце 60-х матери получили возможность сидеть с детьми до года. Они больше не считались при этом тунеядками. Вот кому бы памятник поставить, так автору этого нововведения. Не знаю только, кто он. Конечно, в год все равно приходилось отдавать, и это травмировало, но это уже несопоставимо, и об этой травме в следующий раз. А так-то дети счастливо миновали самую страшную угрозу депривации, самую калечащую – до года. Ну, и обычно народ крутился еще потом, то мама отпуск возьмет, то бабушки по очереди, еще выигрывали чуток. Такая вот игра постоянная была – семья против «подступающей ночи», против «Страшной бабы», против железной пятки Родины-матери. Такие кошки-мышки.

А еще случилось хорошее – отдельно жилье стало появляться. Хрущобы пресловутые. Тоже поставим когда-нибудь памятник этим хлипким бетонным стеночкам, которые огромную роль выполнили – прикрыли наконец семью от всевидящего ока государства и общества. Хоть и слышно было все сквозь них, а все ж какая-никакая – автономия. Граница. Защита. Берлога. Шанс на восстановление.

Третье поколение начинает свою взрослую жизнь со своим набором травм, но и со своим довольно большим ресурсом. Нас любили. Пусть не так, как велят психологи, но искренне и много. У нас были отцы. Пусть пьющие и/или «подкаблучники» и/или «бросившие мать козлы» в большинстве, но у них было имя, лицо и они нас тоже по своему любили. Наши родители не были жестоки. У нас был дом, родные стены.
Не у все все одинаково, конечно, были семье более и менее счастливые и благополучные.
Но в общем и целом.

Короче, с нас причитается.
***
Итак, третье поколение. Не буду здесь жестко привязываться к годам рождения, потому что кого-то родили в 18, кого-то – в 34, чем дальше, тем больше размываются отчетливые «берега» потока. Здесь важна передача сценария, а возраст может быть от 50 до 30. Короче, внуки военного поколения, дети детей войны.

«С нас причитается» — это, в общем, девиз третьего поколения. Поколения детей, вынужденно ставших родителями собственных родителей. В психологи такое называется «парентификация».
А что было делать? Недолюбленные дети войны распространяли вокруг столь мощные флюиды беспомощности, что не откликнуться было невозможно. Поэтому дети третьего поколения были не о годам самостоятельны и чувствовали постоянную ответственность за родителей. Детство с ключом на шее, с первого класса самостоятельно в школу – в музыкалку – в магазин, если через пустырь или гаражи – тоже ничего. Уроки сами, суп разогреть сами, мы умеем. Главное, чтобы мама не расстраивалась. Очень показательны воспоминания о детстве: «Я ничего у родителей не просила, всегда понимала, что денег мало, старалась как-то зашить, обойтись», «Я один раз очень сильно ударился головой в школе, было плохо, тошнило, но маме не сказал – боялся расстроить. Видимо, было сотрясение, и последствия есть до сих пор», «Ко мне сосед приставал, лапать пытался, то свое хозяйство показывал. Но я маме не говорила, боялась, что ей плохо с сердцем станет», «Я очень по отцу тосковал, даже плакал потихоньку. Но маме говорил, что мне хорошо и он мне совсем не нужен. Она очень зилась на него после развода». У Дины Рубинной есть такой рассказ пронзительный «Терновник». Классика: разведенная мама, шестилетний сын, самоотверженно изображающий равнодушие к отцу, которого страстно любит. Вдвоем с мамой, свернувшись калачиком, в своей маленькой берлоге против чужого зимнего мира. И это все вполне благополучные семьи, бывало и так, что дети искали пьяных отцов по канавам и на себе притаскивали домой, а мамочку из петли вытаскивали собственными руками или таблетки от нее прятали. Лет эдак в восемь.
А еще разводы, как мы помним, или жизнь в стиле кошка с собакой» (ради детей, конечно). И дети-посредники, миротворцы, которые душу готовы продать, чтобы помирить родителей, чтобы склеить снова семейное хрупкое благополучие. Не жаловаться, не обострять, не отсвечивать, а то папа рассердится, а мама заплачет, и скажет, что «лучше бы ей сдохнуть, чем так жить», а это очень страшно. Научиться предвидеть, сглаживать углы, разряжать обстановку. Быть всегда бдительным, присматривать за семьей. Ибо больше некому.

Символом поколения можно считать мальчика дядю Федора из смешного мультика. Смешной-то смешной, да не очень. Мальчик-то из всей семьи самый взрослый. А он еще и в школу не ходит, значит, семи нет. Уехал в деревню, живет там сам, но о родителях волнуется. Они только в обморок падают, капли сердечные пьют и руками беспомощно разводят.
Или помните мальчика Рому из фильма«Вам и не снилось»? Ему 16, и он единственный взрослый из всех героев фильма. Его родители – типичные «дети войны», родители девочки – «вечные подростки», учительница, бабушка… Этих утешить, тут поддержать, тех помирить, там помочь, здесь слезы вытереть. И все это на фоне причитаний взрослых, мол, рано еще для любви. Ага, а их всех нянчить – в самый раз.

Так все детство. А когда настала пора вырасти и оставить дом – муки невозможной сепарации, и вина, вина, вина, пополам со злостью, и выбор очень веселый: отделись – и это убьет мамочку, или останься и умри как личность сам.
Впрочем, если ты останешься, тебе все время будут говорить, что нужно устраивать собственную жизнь, и что ты все делаешь не так, нехорошо и неправильно, иначе уже давно была бы своя семья. При появлении любого кандидата он, естественно, оказывался бы никуда не годным, и против него начиналась бы долгая подспудная война до победного конца. Про это все столько есть фильмов и книг, что даже перечислять не буду.

Интересно, что при все при этом и сами они, и их родители воспринимали свое детство как вполне хорошее. В самом деле: дети любимые, родители живы, жизнь вполне благополучная. Впервые за долгие годы – счастливое детство без голода, эпидемий, войны и всего такого.
Ну, почти счастливое. Потому что еще были детский сад, часто с пятидневкой, и школа, и лагеря и прочие прелести советского детства, которые были кому в масть, а кому и не очень. И насилия там было немало, и унижений, а родители-то беспомощные, защитить не могли. Или даже на самом деле могли бы, но дети к ним не обращались, берегли. Я вот ни разу маме не рассказывала, что детском саду тряпкой по морде бьют и перловку через рвотные спазмы в рот пихают. Хотя теперь, задним числом, понимаю, что она бы, пожалуй, этот сад разнесла бы по камешку. Но тогда мне казалось – нельзя.

Это вечная проблема – ребенок некритичен, он не может здраво оценить реальное положение дел. Он все всегда принимает на свой счет и сильно преувеличивает. И всегда готов принести себя в жертву. Так же, как дети войны приняли обычные усталость и горе за нелюбовь, так же их дети принимали некоторую невзрослость пап и мам за полную уязвимость и беспомощность. Хотя не было этого в большинстве случаев, и вполне могли родители за детей постоять, и не рассыпались бы, не умерили от сердечного приступа. И соседа бы укоротили, и няньку, и купили бы что надо, и разрешили с папой видеться. Но – дети боялись. Преувеличивали, перестраховывались. Иногда потом, когда все раскрывалось, родители в ужасе спрашивали: «Ну, почему ты мне сказал? Да я бы, конечно…» Нет ответа. Потому что – нельзя. Так чувствовалось, и все.

Третье поколение стало поколением тревоги, вины, гиперотвественности. У всего этого были свои плюсы, именно эти люди сейчас успешны в самых разных областях, именно они умеют договариваться и учитывать разные точки зрения. Предвидеть, быть бдительными, принимать решения самостоятельно, не ждать помощи извне – сильные стороны. Беречь, заботиться, опекать.
Но есть у гиперотвественности, как у всякого «гипер» и другая сторона. Если внутреннему ребенку военных детей не хватало любви и безопасности, то внутреннему ребенку «поколения дяди Федора» не хватало детскости, беззаботности. А внутренний ребенок – он свое возьмет по-любому, он такой. Ну и берет. Именно у людей этого поколения часто наблюдается такая штука, как «агрессивно-пассивное поведение». Это значит, что в ситуации «надо, но не хочется» человек не протестует открыто: «не хочу и не буду!», но и не смиряется «ну, надо, так надо». Он всякими разными, порой весьма изобретательными способами, устраивает саботаж. Забывает, откладывает на потом, не успевает, обещает и не делает, опаздывает везде и всюду и т. п. Ох, начальники от этого воют прямо: ну, такой хороший специалист, профи, умница, талант, но такой неорганизованный…
Часто люди этого поколения отмечают у себя чувство, что они старше окружающих, даже пожилых людей. И при этом сами не ощущают себя «вполне взрослыми», нет «чувства зрелости». Молодость как-то прыжком переходит в пожилой возраст. И обратно, иногда по нескольку раз в день.

Еще заметно сказываются последствия «слияния» с родителями, всего этого «жить жизнью ребенка». Многие вспоминают, что в детстве родители и/или бабушки не терпели закрытых дверей: «Ты что, что-то скрываешь?». А врезать в свою дверь защелку было равносильно «плевку в лицо матери». Ну, о том, что нормально проверить карманы, стол, портфель и прочитать личный дневник… Редко какие родители считали это неприемлемым. Про сад и школу вообще молчу, одни туалеты чего стоили, какие нафиг границы… В результате дети, выросший в ситуации постоянного нарушения границ, потом блюдут эти границы сверхревностно. Редко ходят в гости и редко приглашают к себе. Напрягает ночевка в гостях (хотя раньше это было обычным делом). Не знают соседей и не хотят знать – а вдруг те начнут в друзья набиваться? Мучительно переносят любое вынужденное соседство (например, в купе, в номере гостиницы), потому что не знают, не умеют ставить границы легко и естественно, получая при этом удовольствие от общения, и ставят «противотанковые ежи» на дальних подступах.

А что с семьей? Большинство и сейчас еще в сложных отношения со своими родителями (или их памятью), у многих не получилось с прочным браком, или получилось не с первой попытки, а только после отделения (внутреннего) от родителей.
Конечно, полученные и усвоенный в детстве установки про то, что мужики только и ждут, чтобы «поматросить и бросить», а бабы только и стремятся, что «подмять под себя», счастью в личной жизни не способствуют. Но появилась способность «выяснять отношения», слышать друг друга, договариваться. Разводы стали чаще, поскольку перестали восприниматься как катастрофа и крушение всей жизни, но они обычно менее кровавые, все чаще разведенные супруги могут потом вполне конструктивно общаться и вместе заниматься детьми.

Часто первый ребенок появлялся в быстротечном «осеменительском» браке, воспроизводилась родительская модель. Потом ребенок отдавался полностью или частично бабушке в виде «откупа», а мама получала шанс таки отделиться и начать жить своей жизнью. Кроме идеи утешить бабушку, здесь еще играет роль многократно слышанное в детстве «я на тебя жизнь положила». То есть люди выросли с установкой, что растить ребенка, даже одного – это нечто нереально сложное и героическое. Часто приходится слышать воспоминания, как тяжело было с первенцем. Даже у тех, кто родил уже в эпоху памперсов, питания в баночках, стиральных машин-автоматов и прочих прибамбасов. Не говоря уже о центральном отоплении, горячей воде и прочих благах цивилизации. «Я первое лето провела с ребенком на даче, муж приезжал только на выходные. Как же было тяжело! Я просто плакала от усталости» Дача с удобствами, ни кур, ни коровы, ни огорода, ребенок вполне здоровый, муж на машине привозит продукты и памперсы. Но как же тяжело!
А как же не тяжело, если известны заранее условия задачи: «жизнь положить, ночей не спать, здоровье угробить». Тут уж хочешь — не хочешь… Эта установка заставляет ребенка бояться и избегать. В результате мама, даже сидя с ребенком, почти с ним не общается и он откровенно тоскует. Нанимаются няни, они меняются, когда ребенок начинает к ним привязываться – ревность! – и вот уже мы получаем новый круг – депривированого, недолюбленного ребенка, чем-то очень похожего на того, военного, только войны никакой нет. Призовой забег. Посмотрите на детей в каком-нибудь дорогом пансионе полного содержания. Тики, энурез, вспышки агрессии, истерики, манипуляции. Детдом, только с английским и теннисом. А у кого нет денег на пансион, тех на детской площадке в спальном районе можно увидеть. «Куда полез, идиот, сейчас получишь, я потом стирать должна, да?» Ну, и так далее, «сил моих на тебя нет, глаза б мои тебя не видели», с неподдельной ненавистью в голосе. Почему ненависть? Так он же палач! Он же пришел, чтобы забрать жизнь, здоровье, молодость, так сама мама сказала!

Другой вариант сценария разворачивает, когда берет верх еще одна коварная установка гиперотвественных: все должно быть ПРАВИЛЬНО! Наилучшим образом! И это – отдельная песня. Рано освоившие родительскую роль «дяди Федоры» часто бывают помешаны на сознательном родительстве. Господи, если они осилили в свое время родительскую роль по отношению к собственным папе с мамой, неужели своих детей не смогут воспитать по высшему разряду? Сбалансированное питание, гимнастика для грудничков, развивающие занятия с года, английский с трех. Литература для родителей, читаем, думаем, пробуем. Быть последовательными, находить общий язык, не выходить из себя, все объяснять, ЗАНИМАТЬСЯ РЕБЕНКОМ.
И вечная тревога, привычная с детства – а вдруг что не так? А вдруг что-то не учли? а если можно было и лучше? И почему мне не хватает терпения? И что ж я за мать (отец)?
В общем, если поколение детей войны жило в уверенности, что они – прекрасные родители, каких поискать, и у их детей счастливое детство, то поколение гиперотвественных почти поголовно поражено «родительским неврозом». Они (мы) уверены, что они чего-то не учли, не доделали, мало «занимались ребенком (еще и работать посмели, и карьеру строить, матери-ехидны), они (мы) тотально не уверенны в себе как в родителях, всегда недовольны школой, врачами, обществом, всегда хотят для своих детей больше и лучше.
Несколько дней назад мне звонила знакомая – из Канады! – с тревожным вопросом: дочка в 4 года не читает, что делать? Эти тревожные глаза мам при встрече с учительницей – у моего не получаются столбики! «А-а-а, мы все умрем!», как любит говорить мой сын, представитель следующего, пофигистичного, поколения. И он еще не самый яркий, так как его спасла непроходимая лень родителей и то, что мне попалась в свое время книжка Никитиных, где говорилось прямым текстом: мамашки, не парьтесь, делайте как вам приятно и удобно и все с дитем будет хорошо. Там еще много всякого говорилось, что надо в специальные кубики играть и всяко развивать, но это я благополучно пропустила Оно само развилось до вполне приличных масштабов.

К сожалению, у многих с ленью оказалось слабовато. И родительствовали они со страшной силой и по полной программе. Результат невеселый, сейчас вал обращений с текстом «Он ничего не хочет. Лежит на диване, не работает и не учится. Сидит, уставившись в компьютер. Ни за что не желает отвечать. На все попытки поговорить огрызается.». А чего ему хотеть, если за него уже все отхотели? За что ему отвечать, если рядом родители, которых хлебом не корми – дай поотвечать за кого-нибудь? Хорошо, если просто лежит на диване, а не наркотики принимает. Не покормить недельку, так, может, встанет. Если уже принимает – все хуже.
Но это поколение еще только входит в жизнь, не будем пока на него ярлыки вешать. Жизнь покажет.

Чем дальше, чем больше размываются «берега», множатся, дробятся, причудлво преломляются последствия пережитого. Думаю, к четвертому поколению уже гораздо важнее конкретный семейный контекст, чем глобальная прошлая травма. Но нельзя не видеть, что много из сегодняшнего дня все же растет из прошлого.

Сайт b17.ru — источник информации о психологах

10 лет шизофрении

Как сначала сойти с ума, а потом излечиться и стать психологом

Светлана Скарлош
Василиса Бабицкая

Шизофрения считается неизлечимым заболеванием. В каком-то смысле это приговор. История норвежского психолога Арнхильд Лаувенг может заставить научное сообщество если не полностью изменить отношение к этому диагнозу, то во всяком случае пересмотреть некоторые базовые установки

Фото: Василиса Бабицкая

Арнхильд Лаувенг. Ее имя похоже на имя героини скандинавской сказки. На самом деле так и есть — история Арнхильд вполне отвечает канонам классической сказочной драматургии: трагическое событие в начале, долгие испытания в середине, отчаяние, борьба, чудо. О том, что следует после чуда, сказки обычно не рассказывают. В реальности же начинается обычная жизнь: диссертация, две собаки, друзья, путешествия, работа.

Лаувенг — психолог. Готовит докторскую диссертацию. У нее маленькие руки и детское выражение лица. Она сидит в первом ряду в большом зале на конференции психоаналитиков, организованной Московской ассоциацией аналитической психологии, и слушает доклад Аллана Гуггенбюля о том, как с помощью мифодрамы лечили детей-психотиков в Грузии.
[an error occurred while processing the directive]

— До того как я стала психологом, я была больна шизофренией. Десять лет, — говорит Арнхильд. — Я видела волков и сильно резала себя. Я помню, как это было, но теперь совсем другое дело.

Волки появлялись повсюду — в классе, где училась Арнхильд, на улице, в больнице. Они сбивались в стаю и нападали на нее. Она слышала их рычание и зловонное дыхание и бежала от них что было сил. Еще были крысы и крокодилы. И загадочные хищные птицы «вильвет», которые норовили разорвать ее в клочья. Но настоящие травмы она наносила себе сама — резала себя в кровь, билась головой о стену так, что ее приходилось связывать.

Шизофрения — тяжелое заболевание, связанное с распадом процессов мышления и эмоциональных реакций. Слуховые и зрительные галлюцинации, параноидный, фантастический бред, дезорганизованность речи и мышления на фоне значительной социальной дисфункции. «Стекло и дерево», говорят о шизофрении психиатры: хрупкость, с одной стороны, уплощение реакций — с другой. Расщепление психики. Утрата связи с реальностью. И, как правило, все это со временем прогрессирует.

— Теперь я здорова и больше не боюсь заболеть, — говорит Арнхильд. — Я помню, как выглядел тогда мир вокруг меня. И у меня бывали «временные улучшения». Я помню, как я их воспринимала. Сейчас дело обстоит иначе. И надо признать, что это тоже возможно.

— Не может такого быть! — шепчутся коллеги, пытаясь сохранить политкорректные улыбки.

И правда: сойти с ума и вернуться — все равно что умереть и воскреснуть. Арнхильд, когда воскресла, написала книгу «Завтра я всегда бывала львом».

— Лев — это сила, — объясняет она. — Это то, чем я всегда была. «Завтра я буду львом» — это как игра с будущим, прошлым и настоящим, потому что я — это я в течение всего времени.

Эта книга — документ, в котором описана история неизлечимой болезни и выздоровления, книга, которую взахлеб читают здоровые люди, а больные цитируют на специализированных форумах, потому что она рассказала про болезнь то, что они сформулировать не смогли.

После лекции я сижу напротив Арнхильд, мы пьем кофе, и я рассматриваю ее детские, все в белых шрамах-ниточках, изрезанные руки.

— Как вы думаете, — спрашиваю я, — может ли здоровый человек понять больного? Вы были там и теперь здесь. Могут ли эти два мира соприкоснуться?

— Скорее всего, нет, — говорит Арнхильд и смотрит мне в глаза. Я, смущаясь, отвожу взгляд от ее рук. — Мы можем понять друг друга. Иногда. Вы читаете мои истории. Возможно, вы никогда не бывали в Норвегии. Возможно, вы никогда не сходили с ума. Но вы можете понять мои чувства и эмоции, благодаря этому мы можем слышать друг друга. Но даже если мы обе абсолютно нормальны… и я вам сейчас что-то говорю, и мы думаем, что поняли друг друга, на самом деле я сказала одно, а вы услышали совсем другое. Коммуникация — очень сложная вещь. Так что и да и нет.

Я очень стараюсь понять, я пытаюсь представить, каково это — видеть волков, крокодилов, полуметровых крыс точно так же, как я вижу сейчас людей вокруг себя. Каково это — когда волк обгрызает до костей твои ноги, а тебе говорят: «Не обращай внимания, это все оттого, что ты больна шизофренией».

— Это замкнутый круг, — выводит меня из задумчивости голос Лаувенг. — Волки — потому что шизофрения, а шизофрения — потому что есть волки.

— Но ведь здоровые люди действительно не сражаются с волками…

— Да. Но разве постановка диагноза объясняет, почему появились волки? Это симптом. Вот представьте, человек говорит врачу: «У меня болит голова». Разве врач скажет: «У него болит голова потому, что он болен?» Нет. Врач станет выяснять: может, это давление, а может, инфекция, а может, мигрень. Симптом может отражать десятки различных проблем. И только в случае психического заболевания мы слышим: «Ну что же, он — шизофреник, и это все объясняет, не стоит обращать внимание». Я говорила медсестрам: «Я мертва. Я не чувствую жизни внутри себя». А они отвечали: «Нет, это не так, ты с нами разговариваешь — значит, ты жива. А все твои переживания ненастоящие, они — следствие болезни, глупости, ерунда». И тогда я на самом деле умерла: перестала об этом говорить, и тело стало молчаливым, как будто мертвым. И мы все время это делаем в клиниках: не слышим переживаний больных, предлагаем им замолчать, объясняя, что их боль — это бред, болезнь, а значит, не существует. Но на самом деле оттого, что мне поставили диагноз «шизофрения», голоса не перестали орать у меня в голове и мучить меня. А что именно они орут и почему это происходит — эти вопросы с момента постановки диагноза уже никого не интересуют.

Мы молчим почти минуту, и Арнхильд добавляет:

— На самом деле симптомы — это симптомы чего-то большего, того, что есть сама жизнь. Симптомы — это своеобразное послание. Зашифрованное. Они не просто «потому что болезнь», они что-то говорят.
История болезни

Все началось, как водится, в раннем детстве. Арнхильд было три года, когда ее отец, священник, заболел раком. Когда ей исполнилось пять, он умер.

— Его кровать стояла в комнате, и я, когда заходила, не знала, жив он еще или нет, — вспоминает Арнхильд. — Он не придумал ничего лучшего, чем объяснить мне: «Я отправляюсь на небеса и буду там с ангелами». Но я не хотела, чтобы он играл с ангелами. Я хотела, чтобы он играл со мной. И я подумала, что, если буду хорошо себя вести, он останется со мной. У детей, знаете ли, очень развито магическое мышление… Да и у взрослых тоже, — усмехается Арнхильд. — Например, взрослые говорят: «Если я буду ходить в спортзал и есть одну морковку, то доживу до 90 лет». Но отец все-таки умер. И для меня это означало, что я не справилась. И если я теперь не постараюсь как следует, то — кто знает? — может и мама умереть.

Взрослым кажется слишком очевидным, что ребенок ни в чем не виноват. Никому даже в голову не придет об этом поговорить. Но на самом деле дети часто берут на себя вину за события, которые им не подвластны. Иначе мир оказывается слишком большим, неконтролируемым и опасным.

— И тогда эмоций становится слишком много, — говорит Арнхильд. — Гнев, вина, отчаяние… Они не помещаются. От них хочется избавиться. Но невозможно выборочно изгнать «плохие» чувства, а «хорошие» оставить. Они как отара овец: сначала убегает одна, следом другая, а потом все остальные. И через какое-то время чувствуешь себя совершенно пустой. Все помнишь, но ничего не чувствуешь. Через несколько лет такого существования я и сказала медсестрам, что я мертва.

В школе у Арнхильд отношения с одноклассниками не сложились. Обычная история. Ее не травили, но и не замечали. Она пыталась быть безупречной. Не создавать проблем. Никому. Но чувства никуда не делись. И со временем стали проявляться классические симптомы шизофрении — в виде голосов. Заподозрив неладное, она обратилась к школьной медсестре.

— Медсестра спросила, не боюсь ли я потолстеть и не боюсь ли ездить в автобусе. Но такими страхами я не страдала. Меня пугало другое: существую ли я на самом деле и принадлежат ли мне мои мысли? А об этом она меня не спросила.

В своей книге «Завтра я всегда бывала львом» Лаувенг напишет: «Я продолжала вести дневник и писать о себе в третьем лице — “она”. Это приводило меня в смятение. Если “она” — это я, то кто же тогда о “ней” пишет? Разве “она” — это я? Если “она” — это я, то кто же тогда рассказывает обо всех этих “я” и “она”?»

Тогда появился Капитан. Он стал дописывать фразы в дневнике за Арнхильд. А когда она написала: «Кто это?» — ответил: «Я». И с тех пор взял на себя руководство ее жизнью: сперва отдавал жестокие и беспощадные приказы в голове, а затем материализовался в виде галлюцинации.
Ледяная принцесса и огненный дракон

— Мир стал серым. Я утратила себя и рисовала драконов. Золотистых, летящих по ночному небу. Отдельные картины складывались в единое целое, — говорит Арнхильд.

Представьте себе ледяную принцессу в лиловом платье, которая идет по зимнему лесу с голыми, мертвыми деревьями. Лес полон диких зверей и чудищ, но никто из них не обращает внимания на одинокую принцессу. Следующая картинка — золотой дракон пожирает ледяную принцессу. А затем высиживает большое белое яйцо. Из которого — на следующей картинке — выйдет живая огненно-красная принцесса. И вот эта обновленная принцесса снова идет через тот же лес — на очередной картинке. Но теперь ситуация изменилась в корне: все дикие звери и чудища нападают на нее.

«На ней уже нет ледяной защиты, она стала живой и ранимой, поэтому ей угрожает большая опасность, ее могут сожрать», — поясняет в своей книге Арнхильд. И продолжает: «Сознание мое было совершенно помраченным, рассудком я ничего не понимала и не могла объяснить, что со мной происходит. Но рисунки с аккуратно проставленными датами, от первого до последнего, рассказывают всю историю. И они свидетельствуют: не осознавая ничего рассудком, я в то же время все понимала».

Однажды она пришла домой и сказала матери, что надела красное платье и готова идти в лес, что скоро за ней придут Капитан и другие и заберут ее с собой с лес, где железные деревья с алой, как кровь, листвой.

За ней действительно пришли — врачи и полиция. И увезли в больницу, в закрытое отделение, — это была первая госпитализация. Их будут десятки, добровольных и принудительных, с наручниками, с применением силы, с изоляторами и прогулками на собачьем поводке — ради ее же безопасности, чтобы не сбежала.

«Правда, они немножечко опоздали, — напишет она позже. — Я уже скрылась в лесу. И очутилась в густой чащобе, и потребовалось много лет, прежде чем я смогла из нее выбраться».

— Если бы вы сейчас могли обратиться к себе в тот период, когда все это происходило, что бы вы себе сказали? — спрашиваю Арнхильд.

— Если бы у меня была возможность говорить с собой-ребенком, то я бы сказала: «Это не твоя вина». Потому что я всерьез думала, что виновата в смерти отца. «Это не твоя вина, и ты должна сказать маме, что ты чувствуешь, потому что она не может этого знать». Если бы я говорила с собой-подростком, на тот момент уже больной, то я бы сказала так: «Да, сейчас ты больна, но все будет намного лучше. И ты себе сейчас даже и представить не можешь, насколько все будет здорово. У тебя будет столько радости, только подожди пару лет, не убивай себя, все будет хорошо».
Когда слова теряют силу

Кто станет слушать шизофреника? Даже если он говорит обычные, вполне нормальные вещи? Если он чего-то хочет или не хочет, это трактуется как проявление болезни. Если сердится, в карточке отметят: «агрессивен» — и увеличат дозу медикаментов. Если проявляет какую-то активность, в журнале запишут: «пытается привлечь к себе внимание». Как будто здоровый человек не пытается привлекать к себе внимание! Психически больной теряет право на собственную речь и желания, зачастую в нем просто не видят осмысленного существа, а если он пытается доказать обратное, все его доказательства оборачиваются против него и воспринимаются персоналом как обострение.

— Нас было двое: она, сиделка, и я, пациентка, — вспоминает Арнхильд. — И мы поспорили: цитрусовый ли фрукт апельсин. Я утверждала, что да, а она считала, что цитрусовые — только лимоны. Объявив, что хочу взять словарь и проверить, я направилась к полке. Не знаю, что так напугало сиделку, но она нажала тревожную кнопку, и примчалось подкрепление. Я пыталась объяснить, что хотела только взять книгу, но она заявила, что я хотела добраться до лампочки, чтобы разбить ее и порезаться. Меня не стали слушать и потащили волоком из комнаты. Тут я разозлилась, и мое поведение стало «безобразным и демонстративным», что ни к чему не привело — санитаров было много, и меня доставили в изолятор. Матрас, четыре белые стены, зеленый бетонный пол. И я — апельсиновая мученица, пострадавшая за право апельсина называться цитрусовым.

За иронией скрывается горечь. «Мои слова теперь не имеют никакого значения, для всех я в первую очередь больная шизофреничка. Когда слова теряют смысл и превращаются в симптомы, чувствуешь себя совсем одинокой и беспомощной», — напишет позже Лаувенг.

Еще до болезни Арнхильд мечтала стать психологом. Она неплохо училась, и никто бы не стал сомневаться в ее выборе. Но когда, уже заболев, в моменты ремиссии она заговаривала о своей мечте, в этом тоже видели симптом, и врачи объясняли это тем, что она идентифицирует себя с собственным психотерапевтом и просто хочет «стать им».

Человек-симптом. Человек, от которого всегда ожидают, что он будет крушить посуду, лампочки и резать себя осколками. Внутри которого не предполагают мечты, боли, надежды, обиды, отчаяния. Которому отказано во всем человеческом, как будто болезнь раз и навсегда вытравила все, что свойственно обычным людям. Он, конечно, «первый начал», но отныне общество признает за ним только одну роль — роль сумасшедшего, каждый вдох и выдох которого автоматически становится подтверждением его ненормальности.

— Во мне на тот момент так мало оставалось от здоровой, нормальной Арнхильд, от того, что было мною самой, а не болезнью, что каждая мелочь приобретала колоссальное значение, — говорит она.

Чтобы вернуться к жизни, ей нужно было отыскать, собрать саму себя по частям. Как и положено в сказках, на своем пути она встречала разных персонажей — добрых, которые «разрешали быть не только пациенткой, но и человеком», и злых, которые мучили ее морально и физически, полагая, что сумасшедшему человеку уже все равно повредить невозможно, настолько он уже поврежден болезнью.

Был санитар, который обсуждал с ней новости и никогда не применял силу сверх необходимого. И другой — спортсмен, позволявший Арнхильд гулять без поводка: он просто догонял ее всякий раз, когда она решала бежать, и, как ни в чем не бывало, продолжал разговор. Были психотерапевты, которые умели ждать, пока сама Арнхильд дозреет и найдет нужные слова. И была мама, которая не отключала обогрев водяного матраса в комнате дочки, хотя та уже год лежала в больнице без надежды на выписку. Однажды, когда Арнхильд всего на несколько часов отпустили домой и посоветовали маме убрать на это время все бьющиеся предметы, мама поставила на стол фамильный сервиз. Самый красивый, тонкого фарфора. А ведь она видела не раз, как молниеносно ее дочь бьет посуду и режет себе руки. Чашки на столе говорили о доверии. Они говорили: «Здесь, дома, ты не пациентка с диагнозом ”шизофрения”, здесь ты — Арнхильд».

— Означает ли это, что достаточно хорошо относиться к психиатрическому пациенту, чтобы он исцелился? Можно ли сказать, что во многом болезнь — следствие ярлыка, который получает пациент? — спрашиваю у Арнхильд.

— Конечно, нет, но отношение, позволяющее пациенту сохранить остатки самоуважения, дает надежду. Болезнь реальна — я вырывала себе волосы, я пыталась себя убить, и все это было по-настоящему. Но в то же время диагноз — это только способ объяснить, назвать то, что выходит за понятие социальной нормы. Это не данность, а, напротив, условность, которую придумали люди, и она может быть явлением временным или вообще ошибочным.
Чашку можно склеить

Однажды на занятиях по арт-терапии Арнхильд разрисовывала собственноручно изготовленную чашку — это был подарок на Рождество. Вдруг чашка выскользнула у нее из рук и разбилась. Пациентка замерла с осколками в руках, но на этот раз не порезала себя, а попросила забрать у нее осколки, потому что ей нужно подумать. Чашку удалось склеить, а для того чтобы не было заметно швов, Арнхильд вылепила двух кошек вокруг чашки.

— Она не стала такой же, какой я ее задумывала. Это была уже совсем другая чашка. Но она была не хуже. И до сих пор она с карандашами стоит у меня на столе.

Чаще всего у Арнхильд спрашивают: как же она умудрилась выздороветь? Что делала? Как конкретно лечилась?

Читая ее книги, я понимаю, что на односложный ответ рассчитывать не приходится. Она испытала на себе все возможные методы и приемы, но что конкретно помогало, а что мешало, неясно. Но ответ все же есть, пусть не в виде рецепта, но виде направления, проблеска. Путь кажется почти непроходимым, чаще всего человек попадает в воронку — чем сильнее социум изгоняет больного, закрепляя за ним роль сумасшедшего, тем больше он обречен играть эту роль. Все дальше уходит смысл симптома, тает содержание душевной жизни, от человека остается знак безумия. Зацепиться можно лишь за невероятную, упрямую надежду. Надежду вернуться к себе и к тем, кто в тебя еще верит.

— Когда я в последний раз попала в закрытое отделение, я еще не догадывалась, что он будет последним, — вспоминает Арнхильд. — Я думала: это конец. Перед этим все шло у меня неплохо: я поступила на работу с неполным рабочим днем, прекратила прием медикаментов. И вот снова оказалась привязанной ремнями к кровати. Тогда мне хотелось все бросить и умереть: что бы я ни делала, ничего не помогало, голоса возвращались, и с хаосом могли справиться только ремни. Но это было в последний раз.

Очень сложно надеяться в безнадежной ситуации. Гораздо проще принять все как есть, перестать желать невозможного, чтобы не сталкиваться с мучительным разочарованием.

— Для реалистичного плана не требуется надежды, — объясняет Арнхильд. — Она нужна тогда, когда нет никакой возможности. Мне говорили: твоя болезнь — это навсегда, тебе никогда не стать психологом, твоя задача — просто научиться жить со своими симптомами, самостоятельно себя обслуживать. Но такая жизнь меня не вдохновляла. Постоянная фокусировка на безнадежности моего положения наносила только вред. Поэтому мне так хочется дать надежду другим.

— Ваша история действительно вселяет надежду. Но означает ли это, что от шизофрении действительно можно вылечиться?

— Кто-то излечивается от рака, кто-то может прожить с этой болезнью достаточно долго. А кто-то быстро умирает. Так же обстоит дело и с шизофренией. Но все, кто хочет надеяться, имеют на это право, независимо от того, насколько реалистична их надежда. Сегодня легко говорить: «Я несла в себе возможность выздороветь». Но ведь в это мало кто верил, когда я сидела в изоляторе и объедала обои со стен.

— Что вы приобрели благодаря болезни?

— Я думаю, что стала более смиренной, спокойной. Я очень во многом не уверена. Если бы не было болезни и моя жизнь шла бы по накатанной, как у всех, — университет, специализация психолога, карьера… думаю, я могла бы стать высокомерной. Но сейчас я очень скромная, так как знаю, что жизнь может быть очень и очень сложной. А еще я сейчас очень любопытна. Мне всегда интересно, в чем заключается история человека и что его заставляет прийти к психологу. Да, я могу отреагировать на то, что ты говоришь, но мне интересно другое — почему ты это говоришь? В чем твоя история? Какова твоя жизнь?
Принц, две собаки и черный квадрат

Возвращение к нормальной жизни Арнхильд сравнивает с попыткой вскочить на ходу в автобус. Выпасть из автобуса гораздо проще. Даже в Норвегии, где пациент с психиатрическим диагнозом имеет больше возможностей восстановиться, чем в России, существует дискриминация. Сложно устроиться на работу. Сложно поверить в себя. Слишком большой кусок жизни утрачен. Пациент хорошо научился болеть, но почти совсем не умеет жить.

— Одна из моих психотерапевтов мне сказала, что с моим диагнозом и моей историей болезни толщиной с телефонный справочник Осло потребуется время, чтобы люди поверили, что я выздоровела.

Я думаю о том, что это тоже сценарий сказки: спящая царевна просыпается после десяти лет глубокого сна, и жизнь начинается заново. С чистого листа.

— Нет, у меня нет чистого листа, — говорит Арнхильд. — Однажды в изоляторе мне замотали руки бинтами, чтобы я не поранила себя. Один из санитаров нарушил запрет — со мной нельзя было разговаривать — и положил передо мной белый лист, посреди которого нарисовал черный квадрат. Я сначала не хотела рисовать, но все-таки взяла краски. Это было трудно, руки же у меня были перебинтованы. Зажимая ладонями кисть, я разрисовала лист цветными кругами и треугольниками. Когда я закончила, весь лист был покрыт цветными фигурами. «Смотри, я испортил тебе лист этим квадратом, — сказал санитар. — Он по-прежнему тут, но ты нарисовала узор, и этот квадрат стал частью узора. Он перестал быть безобразным и ничего больше не разрушает. Тебе ничего не мешает сделать то же самое со своей жизнью».

— Как сегодня выглядит ваш обычный день? — спрашиваю я у Арнхильд.

— О, у меня не бывает теперь обычных дней. Потому что я много путешествую, пишу докторскую — это вопрос года или двух. Я много работаю. Но, разумеется, я знаю, как выглядит обычная, более спокойная жизнь, когда выгуливаешь собак, проводишь время с семьей, готовишь еду. И я, разумеется, все это тоже стараюсь делать. Но я должна торопиться, потому что я очень многое пропустила. Вот спросят меня, где я была во время похорон короля Улафа, — а я в это время была в изоляторе. И войны в заливе я не видела. И Олимпийские игры пропустила. Перечислять можно долго. И я не остановлюсь, потому что люблю все то, что делаю. Но порой мне нужен отдых. Просто побыть дома, заняться своими исследованиями, прочитать книгу, выгулять собак… Мне необходимо побыть в одиночестве. А уже после этого я могу объехать весь мир.

— Вы говорите об уединении, а что касается одиночества — как удается с ним справляться?

— Раньше я была очень одиноким человеком. Быть психически больным означает быть одиноким. Есть только личный опыт, и нет как таковой связи с миром, нет возможности участвовать в жизни общества. Система замкнута. И мой мир был совершенно одиноким. Разумеется, у меня не было друзей, я была все время одна. И поначалу было трудной задачей «навести мосты», завести друзей. Потому что я думала о себе как о плохом человеке, которому никто не захочет быть другом. Но стоило мне перестать думать о себе плохо, как я встретила невероятных людей. Поэтому я не могу сейчас сказать о себе, что я одинока.

— Вам довольно много помогали психологи и были в каком-то смысле близкими людьми. А если представить, что вы могли бы попасть на прием к любому психологу всех времен, кого бы вы выбрали?

— Ой, я сейчас совсем не хочу на терапию! Конечно, я бы хотела попасть к Юнгу, Фрейду или к кому-нибудь такого же плана. Но на самом деле неважно, насколько знаменит твой психотерапевт, взаимоотношения — вот то, что намного важнее. Все дело в индивидуальном подходе и коммуникации.

И это, похоже, один из ключевых маркеров пути. Архильд все время вспоминает не формальные техники, а моменты, когда коммуникация случалась, — чашку, рисунок, маму.

— Когда вы болели, у вас была мечта выздороветь. Она исполнилась. А о чем мечтаете сейчас?

— Есть идея школы для людей с психическими расстройствами. И моя докторская — об этом проекте. Я бы очень хотела, чтобы такая школа была и в Норвегии. И, безусловно, я хочу, чтобы психология была лучше во многих странах. Я впервые в России, но я была долгое время в Польше, и я видела, что во многих странах нет нормальной психологической помощи. Даже в Норвегии очень много используется бихевиоральной терапии и медикаментозного лечения. А способов помочь намного больше. А еще в Норвегии мы очень субъективны: «Ты — хороший, а ты — недостаточно хороший». А нам бы следовало просто быть чуть-чуть добрее друг к другу.

— Есть у вас какое-то правило в жизни, которому вы следуете?

— Сейчас попробую сформулировать… Наверное, так: «Иди, если ты на самом деле хочешь, даже если не уверен. Просто подумай об этом позже».

— У вас есть две собаки… Хотели бы вы иметь семью, детей?

— Да, у меня две прекрасные собаки, Рокки и Фокси. И я бы, конечно, хотела иметь детей. Но сначала мне нужно встретить своего принца. Это, может быть, звучит наивно, но ведь с 16 до 26 лет я была очень больна и понятия не имела, что такое флирт. Мне следовало бы пройти курсы флирта, — смеется Арнхильд. — Так что да, до сих пор я жду принца на белом коне.

У Арнхильд длинные каштановые волосы. Но на прежних снимках, которые были сделаны после болезни и размещены в соцсетях, ее волосы огненно-рыжие. Как у той принцессы на ее детских рисунках, огненно-красной. Которая живой вышла из золотистого дракона.

http://expert.ru/

Межличностные границы
Происхождение, формирование и заблуждения связанные с границами.

Речь пойдет о межличностных границах, о том, что способствует или мешает выстраивать их, а также видах нарушений границ личности.

Самая первая ассоциация, которая может возникнуть при употреблении слова «граница»- это государственные границы, которые отделяют одну страну от другой. Государственная граница — линия и проходящая по этой линии вертикальная поверхность, определяющие пределы государственной территории. В отношении межличностных взаимодействий слово предел имеет другое значение. Например, есть выражение «дойти до предела», то есть исчерпать свои возможности. О том, как ощущение «предела» может давать ресурсы для выстраивание границ мы также поговорим в этой статье.
Обычно границы государств находятся под особой защитой и контролем. Многие проходили таможенный контроль, при вылете из одного государства в другое. Не случайно, на границе тщательно осматривается багаж, на предмет провоза запрещенных предметов, личность гражданина также проверяется. Таким образом, одна страна обеспечивает свою безопасность. Это предостерегает государство от захвата, присоединения к другой территории, враждебного нападения. То же самое может происходить и на границе между двумя людьми. Человек может говорить «да», вместо «нет», пугаясь натиска оппонента, позволяет брать свои вещи без спроса, входить в комнату без стука, может сам являться нарушителем чужих границ, например, когда люди в очереди подходят слишком близко, нарушая тем самым наше личное пространство, вторгаясь в интимную зону. Читать чужую переписку (смс, сообщения в соцсетях, подслушивать, подглядывать) – это те немногие варианты, с помощью которых можно нарушить границы другого человека.

Формулировка представления о границах происходит в раннем возрасте. На детской площадке или в детском саду, ребенок может получить представление о том, что такое «мое», а что нет. Узнать о том, что можно брать и делать, а что является опасным и остается под запретом, например, выходить на дорогу без мамы или папы. Столкнуться с опытом недовольства другого ребенка от, того что он взял его игрушку. Часто родители торопят детей делиться тем, что ребенок взял с собой из дома «дай, не жадничай». Игнорируя тот факт, что в возрасте между 2 и 3 годами у ребенка формируется представление о своем пространстве. В котором, очень важно иметь что-то свое собственное, неразделимое ни с кем, знать, что на это МОЕ не будут покушаться, и я ИМЕЮ право не делиться этим (игрушкой, брелком, камушком). Даже с моей любимой сестрой или другом.
Кстати, есть рекомендация не выносить на детскую площадку то, что особенно дорого ребенку, оставляя самую любимую вещь дома. Есть вещи, которые имеют особое символическое значение для малыша. Например, в фильме «Мачеха» (1973г.) с Татьяной Дорониной в главной роли, для девочки, которой Доронина пытается стать матерью очень важное значение имеет фотография родной мамы. Этот объект, который означает символическую связь с родителем, который утрачен она не выпускает из рук. Фотография лежит в сумочки, сумочка все время находится рядом с девочкой.
По своему опыту знаю, что многие родители из собственного страха осуждения другими, торопят ребенка делиться, игнорируя его право на это и нежелание это делать. Пугают, стыдят, виноватят фразами «Как не стыдно!», «С жадинами никто не дружит», «Только плохие мальчики не делятся игрушками». Если взрослый в этот момент будет честен с собой, то он поймет, что он тоже не всем, и не всегда хочет делиться даже с самыми близкими людьми, есть вещи любимые, которые не хочется давать даже на время. Для ребенка игрушки — это его сокровища, его имущество, он вправе им распоряжаться так, как ему хочется.
То есть границы рождаются в момент, когда есть уважение, к желаниям и нежелания даже самого маленького ребенка. Если родитель признает и видит за годовалым, 2-х, 3-х летним сыном или дочерью личность, с настоящими правами, то зачатки границ уже есть.

Как рождаются границы?
С чего начинаются границы личности у индивидуума и как формируется само представление о границах.
Беременная женщина, внешне представляется слитой воедино с ребенком, но тем не менее даже в этом слиянии, тело матери и ребенка отделяет плацента. У ребенка свое сердце, печень, почки, он отдельный организм внутри другого.
«Высказывается мнение, что эмбрион является частью тела матери. Это не так по многим причинам. Во-первых, генетически он отличен от матери. Во-вторых, плацента не врастает в стенку матки — существует плацентарный барьер, который не дает большинству заболеваний матери проникать через него, заражение ребенка, как правило, может произойти только с момента родов. Кровь матери не может проникнуть внутрь эмбриона, по ее составу и группе, по генетике каждой клетки своего тела эмбрион отличен от матери. Мать греет его, защищает, выводит углекислый газ и дает кислород и составные кирпичики, из которых будут складываться его белки. А вот складывать их в каждой своей клетке он будет по собственной неповторимой генетической программе» — говорит Д.В. Попов доктор биологических наук, профессор кафедры эмбриологии Биологического факультета МГУ,
Нередка ситуация, когда после рождения ребенка мать представляет себя и его как одно целое, обобщенное понятием «мы». Психоаналитики считают, что младенец до полугода считает, что, мать и он сам являются одним целым, а также дети этого возраста уверены, что материнская грудь является продолжением его самого. То есть ребенок и мать до какого – то момента психологически слиты, и действительно малыш очень зависим от матери, или того взрослого, который его опекает. Что происходит дальше, примерно в возрасте полугода ребенок обнаруживает самого себя, свои руки и ноги, пальчики, живот и т.д. Все кому довелось побывать родителями, наверняка помнят момент, когда ребенок с удивлением изучает части своего тела. Он похож на исследователя, который открывает новые земли. И это действительно так, он обнаруживает самого себя. Боль, голод, холод – то есть любая, пусть даже небольшая фрустрация, то есть ощущение дискомфорта усиливают ощущение себя.
Далее малыш растет и обнаруживает пространство вокруг себя, кроватку, в которой он спит, комнату в которой он находится, и начинает изучать их.
Заботливые родители, либо ограничивают пространство безопасности ребенка, например, манежем, или защитой на мебели, а чуть позже они начинают говорить «опасно, не трогай», «не ходи», «нельзя»…так появляются границы. Оказывается, что не все в этом мире для него, есть вещи, которые являются запретными.

Ошибки, связанные с границами
Задача обучения границам лежит на взрослых, опекающих ребенка людях. Но не всегда взрослые сами имеют ясное представление о собственных границах, они делают то, что их не просят тем самым вторгаясь в чужое пространство. Есть выражение «чинить добро», которое означает, что даже самые благие поступки могу выглядеть как вред. Например, бабушка может приносить с утра в выходной день, пока все еще спят в семью своей дочери пироги. Наталкиваться на недовольство и раздражение, поскольку не особо хочется пирогов, когда все хотят спать. Добрый посыл оказывается в результате деструктивным.
Какие ошибки могут совершать взрослые в момент передачи опыта своим детям. Я имею в виду опыта взаимодействия со своими границами и границами других людей. Например, они могут говорить «нельзя» и через 5 минут давать играть «папиным» телефоном, который только еще нельзя было трогать. У ребенка возникает путаница, он не понимает, что можно, а что нет. Внешняя забота со стороны, близких ребенку людей, мысль о том «ну хорошо, дам я ему этим поиграть» приводит к тому, что у ребенка формируется неясное, спутанное представление о границах. Он с трудом принимает слово «нет» или любой отказ в свою сторону. Отказ является для него травматическим переживанием, поскольку у окружающих его близких, любовь заключается в том, чтобы всегда говорить малышу «да». У него не формируется представление о «своем» и «чужом». «Все вокруг»- принадлежит мне, так думает ребенок.
Такой человек будет впоследствии сталкиваться с рядом сложностей, когда другие люди будут недовольны тем, что он нарушает их границы (берет вещи без спроса, опаздывает на встречу и т.д). Скорее всего он будет трактовать отказ других людей, как «не любовь», будет обижаться, и конечно конфликтовать с близкими, чувствовать отчуждение. То есть такой человек живет в убеждении, что между ним и другими нет грани, границы.
Мамы таких детей, даже после достижения ребенком совершеннолетия говорят про него «мы», нарушают границы ребенка тем, что читают личные дневники, контролируют, проверяют вещи, им кажется, что сын или дочь-это их продолжение. Конечно, ребенок как может, протестует против контроля, но в какой то момент может оказаться как в том анекдоте. «Мииииша, иди домой»,- кричит мать из окна. «Я что замерз?», — спрашивает сын. «Нет, сынок, ты кушать хочешь»,- отвечает она.
То есть человек привыкший жить в слиянии с другим, не чувствует своих потребностей и желаний, он привык что, кто-то за него додумывает и решает. Впоследствии, он будет искать себе опекающего партнера, который станет для него второй матерью или отцом. В таких отношениях он будет стремиться переложить ответственность за решение важных вопросов в своей жизни на другого, на мужа/жену, или на того, кто готов будет взять эту ответственность. То есть изначально он будет готов в отношениях брать, чем отдавать. Рано или поздно партнеру по брачным отношениям это может наскучить.

Ты и я – одно целое?
Итак, что же такое межличностная граница? это что-то что отделяет « мое» от «не моего». Что-то где заканчиваюсь «я сам» и начинается пространство окружающего мира. Есть заблуждение о том, что если двое любят друг друга, то тогда границы не нужны. И тогда настоящая любовь-это полное слияние, когда нет разницы между «я» и «ты». Когда «ты» являешься продолжением «меня», а я «тебя». На самом деле, на первоначальном этапе отношений между двумя влюбленными происходит что-то похожее, так называемый этап «розовых очков», потом очарование проходит и реальность занимает место проекций и фантазий. Тот, кого мы себе придумали, оказывается совсем не таким, или почти не таким, новым человеком со своими сложностями, привычкам. По сути брак-это открытие новых земель, в процессе которого можно отловить либо интерес к другому, либо разочарование от несбывшихся ожиданий.
В паре он и она, оказываются, зачастую разными людьми, выросшими в разных семьях, возможно даже в разных культурных традициях, с разными семейными устоями. Ему нравится вставать рано, она любит поспать и наоборот. Он хочет побыть один в комнате, она воспринимает это как «нелюбовь» и отвержение. У нее в семье не было принято оставаться в одиночестве, любовь заключалась в том, чтобы быть одним целым, не иметь секретов от семьи, жить прозрачно, без права уединения. Это может быть той точкой, где возникают конфликты, недопонимание, обиды. На самом деле любовь заключается в уважении к границам другого. В признании того факта, что человек имеет право жить не так, как я. Что мой способ жить не является единственно верным и правильным. Задача парных отношений, семьи в целом заключается в создании своих собственных новых правил, возможно, принятых из родительских семей, переплавленных из тех установок, которые дали родители и формулировки своих, тех, которые принадлежат конкретной паре. Это может быть что угодно, прием пищи, проведение праздников и дней рождений, словом то, как пара регулирует свои выходные дни. В моей практике нередка ситуация, когда молодые, даже после того, как прожили вместе несколько лет продолжают «торговаться» друг с другом о том, правила, чьей семьи являются более правильными. Конечно, это препятствует росту такой пары, и такие отношения похожи на отношения захватчиков, когда один пытается завоевать новую землю, взять силой, победить, а не договориться, то есть поглотить своего партнера. За этим есть установка, связанная с тем, что «ты и я – одно целое». В этом нет уважения, и соответственно нет границ. Нет возможности для встречи. Есть пространственное деление того расстояния, которое отделяет нас от других людей. Общественная зона (расстояние более 3 м), в которой мы готовы принимать кого угодно. Например, это пространство между человеком и большой группой людей, перед которой он выступает (профессор, читающий лекции студентам). Социальная зона (расстояние 1.2 м — 3 м), в которую мы подпускаем деловых партнеров, во время официальных встреч в кабинетах. Личная зона (расстояние 60 см — 1.2 м), в которую могут заходить близко знакомые люди и друзья. Интимная зона (расстояние 60 см и меньше), в которую допускаются лишь близкие, хорошо знакомые люди, только те, с кем человеку приятно обменяться проявлениями чувств — от объятий до поцелуев. Психолог Пия Меллоди, пишет, что границы –это «символические силовые поля», благодаря которым у нас есть ощущение «я». Наверняка для маленького ребенка свое пространство это манеж или то место, в котором он играет, и там все свое и родное, впоследствии своим местом будет своя комната, квартира, не даром, есть выражение «свой дом – своя крепость», свой двор и т.д.

Говорить «да» — хорошему и «нет» плохому.
Недавно краем уха слышала недавно телефонный разговор женщины, в котором была удивительная для русского фраза «Для меня это неприемлемо»,- сказала она, удивительно КАК она это сказала, мягко, но очень уверенно. Это не было попыткой поскандалить, или поставить ультиматум. Этим словом она обозначила, что здесь, дальше начинаются ее границы, в которые это предложение не вписывается.
Конечно самое простое, и самое четкое слово, которое дает возможность обозначить свое пространство, это слово «нет». И как редко по моему уже 9-ти летнему опыту работы с людьми, мои клиенты его применяют. Целая система мировоззрения стоит за тем, почему нельзя говорить «нет» другим людям. И прежде всего это может явиться поводом для обиды со стороны другого. Зачастую так говорят те люди, которые сами с трудом переживают отказ, им кажется, что это удар по самой сердцевине личности. «Я так мало прошу, и тут мне откажут», — говорит такой человек.
Рекомендация состоит в том, что нужно просить больше и помнить, что когда мы просим другого о чем то, то мы предполагаем, что он может дать и не дать, согласиться и не согласиться, помочь и не помочь, не потому что он плохо относиться к нам, а потому что он занят, устал, или не хочет.
Точно также любой взрослый человек, знает, что вы ему не «мама», и что у вас может быть своя жизнь, настроение и желания. Он знает, что у вас есть право отказать. Совсем другой вопрос помните ли вы об этом, но эта часть работы является вашей ответственностью.

Мои границы — мое дело
Есть другое заблуждение, связанное с границами, о том, что границы должны быть очень жесткими. Они могут скрываться за такими выражениями: «Не выноси сор из избы», «Молчи, а то, что люди подумают». Человек живет с представление о том, делиться личным не стоит, все семейные секреты должна оставаться внутри нее. Кроме того за этим стоит идея, как правило, привитая кем то из близких, о том, что «я все должен делать сам». Мои проблемы, трудности никого не интересуют. Для того, чтобы выжить я должен опираться только на себя, просить других неловко, стыдно, и на самом деле им нет дела до проблем других людей. Речь идет о другом полюсе созависимости — контрзависимости. И если в случае созависимости человек «прилипает к другому», и мы об этом говорили чуть выше, то в случае контрзависимости человек имеет непроницаемые границы. Он ригиден, его границы жесткие, он с трудом может просить других о помощи. У него есть представление о том, что он сам может справиться с любыми ситуациями в своей жизни. За этим стоит страх «застрять» в другом человеке и потерять свою идентичность. Такому человеку кажется, что он исчезнет, присоединившись к другому. Контрзависимый человек живет в страхе слиться с другим так, что навсегда потеряет свои желания и цели, свою свободу. Ему кажется, что свобода состоит в том, чтобы контролировать себя и других, так, чтобы они не подбирались к нему слишком близко. Зависимость от другого пугает его больше всего на свете. При этом внутри, очень глубоко, порой неосознаваемо, он тоскует по близости и теплоте. Получить их — это большой риск, поскольку это вынудит контрзависимого оставить свою безопасную гавань и выйти в мир других людей, которые могут быть непредсказуемыми. Поэтому задача его развития состоит в том, чтобы делать свои границы проницаемыми, для того чтобы движение от него к окружающему миру, и от мира к нему было более свободным. Задача развития в отношении границ, состоит в том, чтобы они стали гибкими. Проницаемыми для «хорошего» и непроницаемыми для «плохого», вредного, разрушительного. Жить так, чтобы за границами личности оставалось неподобающее, неуважительное, обесценивающее, унизительно отношение со стороны другого. Так, чтобы человек умел просить, тогда когда ему это нужно, опираясь на других людей, накапливая опыт теплого взаимодействия с другими людьми, и умел отказывать, когда происходит что-то неприемлемое для него. Умел в ситуации взаимодействия с другим человеком выбирать в первую очередь себя, быть честным с собой, тогда и строить отношения будет проще. Не будет двойного дна, в котором я делаю что-то для другого против своей воли, чтобы затем потребовать что-то в ответ за свои усилия, за свою жертву ему. Таким образом, человек становится насильником по отношению к самому себе, также он поступает и с другими людьми. Требуя «предавать себя» других людей, делать то, что они не хотят ради него, ведь он уже так поступил, значит и другие должны.
Здесь мы говорим о другом перекосе, в слиянии с другим миром, о том, что «я» — является продолжением мира. У человека «как бы» нет права отказывать, говорить о своем «не хочу». Уступчивость имеет свои корни в разнообразных страхах. Страх, что если я буду более прямым в своем «нет», то меня оставят, на меня обидятся, разгневаются, накажут, будут игнорировать и т.д. В результате оказывается, что человек игнорирует, оставляет и наказывает самого себя, тем, что делает то, что не хочет, с тем, с кем проводить время не хочет, тогда, когда он не хочет. Такой способ жить разрушает, заставляет копить недовольство и гнев по отношению к самому себе, мешает уважать себя. Кстати, этот гнев мог бы стать тем ресурсом, который помог бы регулировать границы с другими людьми. Гнев, недовольство, раздражение, возмущение — могут быть теми индикаторами, по которым можно понимать, где начинаются ваши внутренние границы. Агрессию, в виде глобального, хронического недовольства собой, можно направлять непосредственно тому адресату, кому она предназначена.
Таким образом, есть возможность больше понимать про свои «желания» и «нежелания». Внутренний дискомфорт в момент, когда вас просят об очередной услуге, может быть той подсказкой, которая даст возможность увидеть/заметить нарушение границ. Многих маленьких детей упрекают за их упрямство. Этап «маленького упрямца» в возрасте 3-х лет, который является большим испытанием для родителей, является очень важным. Это время, когда ребенок пытается доказать и показать свою взрослость, отстоять свое право, например на то, чтобы идти на улицу в той шапке, в которой он хочет. В это непростое время, многим родителям кажется важным сломать волю ребенка и навязать свою, им кажется, что таким образом они приучают малыша к своему родительскому авторитету. Но важно спросить себя, если вы уступите, в каком то незначительно моменте своему сыну или дочери (идти в детский сад с любимой игрушкой, какой одеть наряд и т.д.) действительно родительский авторитет пострадает?
Ответ будет простым, конечно нет, зато у ребенка появится важный опыт принятия решений, он будет знать, что он может чем то управлять, он умеет/учиться регулировать границы. В противном случае ребенок может занять либо оборонительную контрпозицию и говорить на все «нет», только бы отстоять себя, любой ценой, либо сдастся и будет жить в ощущении, что незачем проявляться, поскольку его мнение все равно никого не интересует.
Люди не рождаются с умением регулировать границы, этому можно учиться, причем в любом возрасте. Если вы обнаружили, что у вас есть сложности в установлении границ, вам сложно просить или отказывать, сложно выстраивать отношения с другими людьми, то это значит, что эта тема требует работы. Вы можете работать над этим со своими терапевтом в индивидуальном формате, либо присоединиться к группе людей, с похожими сложностями. Групповая терапия может стать для вас тем пространством, где вы сможете понять больше о том, в чем заключаются ваши сложности в установлении своих собственных границ или нарушении границ других людей. Групповая терапия дает возможность получать обратную связь от других участников, которые могут помочь вам осознать, в какие моменты вы вторгаетесь в чужое пространство, в контакте с другими, либо быстро сдаетесь, уступаете и не настаиваете на своих желаниях, словно они не важны.
Юлия Смелянец

Гнев.
Чувства –это огромная сила внутри нас, которая может помочь изменить неудобные, неприятные обстоятельства нашей жизни, либо обращена внутрь, задавлена, соматизирована.

Гнев -считается одним из пяти базовых чувств, среди которых радость, грусть, страх, стыд. Берри К. и Дженей Б. Уайнхолд в своей книге «Бегство от близости» вводят шестое чувство, в список основных – это волнение. Что мы знаем про гнев?

На мой взгляд, это одна из самых сложных эмоций, вокруг которой существует множество социальных запретов. Культура, воспитание приучает человека подавлять свои эмоции, пожалуй, гнев в первую очередь. Мы слышим истории об убийствах или причинении тяжкого вреда здоровью в состоянии аффекта. Нам кажется, что гнев- это огромная сила внутри нас, которую лучше не выпускать наружу, поскольку можно не успеть ее обуздать. Есть представление о том, что гнев это что-то не поддающееся контролю, способное разрушать. И, тем не менее, рано или поздно любой живой человек ловит себя на том, что он испытывает предвестники гнева или само это чувство.
Давайте посмотрим на то, как зарождается это чувство внутри нас. А также поговорим о способах работы с собственным гневом. Прежде, обратимся к определению понятия гнев. Гнев-это чувство враждебности, которое проявляется в телесном состоянии, мыслях и поступках. Враждебность в этом определении является ключевым словом. Нам что-то не нравится, в собственном поведении, но чаще в поступках других людей. Посмотрите как маленькие дети, чей мозг еще не замусорен социальными запретами из серии «злиться нельзя» и/или «некрасиво гневаться» выражают свое неудовольствие, они рычат, визжат (на доречевом этапе).
Стадии проживания гнева выглядят так. К примеру, вы договорились с подругой о встрече на определенное время, чтобы забрать назад что-то важно, что она брала у вас на время. Вы регулирует свое время так, чтобы вовремя придти. Когда вы оказываетесь в назначенном месте в нужное время, подруги там не оказывается. На первом этапе существует — легкое недовольство. Вы думаете о том, что все могут опоздать, возможно, она задержалась в пути из-за дорожной ситуации. Вы ждете минуту, пять, десять, думаете о недопитом на работе кофе, поскольку вы торопились. В этот момент, если вы будете внимательны к себе, то увидите внутри раздражение. Вы звоните подруге и оказывается, что она только выходит из точки А, и еще только садится в машину, чтобы ехать к вам на встречу. Вы чувствуете злость, вызванную нарушенной договоренностью. Вы ждете час, два (подруга по дороге заезжает по своим делам) внутри Вас нарастает –ярость , которая медленно но верно перерастает в агрессию. Вы начинаете мысленно представлять картину ДТП с участием ее машины, таким образом, пытаясь как-то выразить свою злость. Темнеет, подруга приезжает с огромным опозданием, оказывается, что она забыла, то, что должна была вам передать, и ради чего вы собственно вы ее ждали, и пытается занять у вас денег. Тут вы плавно переходите на последнюю фазу аффекта, сильнейшего гнева. Вы кричите о том, что она поступает отвратительно, окружающие останавливают вас от готовности вцепиться ей в волосы
Этот пример нужен для того, чтобы было понятно, что на каждом этапе развития этой истории еще можно было остановиться. Большая часть гневных проявлении является реакцией на неоправданные ожидания. Есть люди не способные приходить вовремя, неаккуратно обращающиеся вещами других, словом есть много обстоятельств, когда можно попытаться предохранить себя от раздражения. Я знаю историю, когда человека, систематически опаздывающего везде и всюду приглашали на праздники на два часа раньше, зная, что с учетом опоздания он придет тогда, когда и все остальные гости.
Гнев — здоровое, абсолютно нормальное чувство. Вопрос в том, как мы его проживаем и как умеем выражать.
Чаще встречается ситуация, что гнев оказывается запрещенным чувством. Такому человеку часто говорили «нельзя злиться, потому что…», «фу, какой ты некрасивый, когда злишься». Но мы говорим о том, что мы живем в среде других людей, которые ведут себя по-разному и необязательно должны вести себя в соответствии с нашими ожиданиями. Рано или поздно мы окажется на первой стадии легкого недовольства. И в силу приученности, привычки запрещать себе чувствовать можем пропустить этот этап. Поэтому поговорим о способах работы с гневом.

-Распознавание чувства.
Каково телесное состояние у гневающегося человека?
У него учащено дыхание, сердцебиение, нередко краснеют кожные покровы, температура тела повышена, происходит усиленное потоотделение, мышцы напряжены, возможно выделение пищеварительных соков и т.д.) Я думаю о том, что у каждого человека может быть своя уникальная реакция на гнев. Как раз это и важно понять, и соответственно от собственных физических реакций и можно отталкиваться, пытаясь отловить это чувство. Можно помогать себе вопросом: «как я проживаю гнев?».
-Распознавание мыслей. Мыслительный процесс у раздраженного человека также меняется. Порой люди описывают это, как «тоннель», когда ни о чем другом кроме своей злости думать больше невозможно. Либо мышление становится замедленным, есть ощущение нереальности происходящего. В любом случае мы попробуем разделить эти мысли на некоторые категории.
Мысли – утверждения. Относятся к нашему ощущению, что мы не владеем ситуацией. Например, такие: «Они доводят меня», «Она специально опаздывает, чтобы позлить меня», «Он не случайно забыл о моей просьбе, он это делает, потому что я ему безразлична».
Мысли-ожидания: «Они должны были понять меня», «Если бы он любил меня он бы поступил по-другому».
Оскорбительные, обвинительные мысли-жалобы. Например: «Почему я?», «За что мне все это», «Они всегда так поступают по отношении ко мне!».
Мысли побуждающие к агрессии. То есть внутри мы представляем мысленные картины агрессии. Например, мы переживаем о том, что муж, задержавшийся с работы попал в аварию, или на него напали. С одной стороны это наш страх, с другой в своих фантазиях мы придумываем страшные картины увечий и это злость. Либо мысли выглядят так: «Так дальше нельзя, я сделаю что-то…»).
Исходя из того, что гнев является нелегализованной эмоцией, мы посмотрим на то, как он может проявляться скрытно от нас самих. Это даст возможность в аналогичных ситуациях из списка, спросить себя, не сержусь ли я на того, к кому опаздываю или рядом с кем тяжело вздыхаю
-Поведение (симптомы скрытого гнева).

-затягивание и откладывание выполнения обязательств и задач навязанных нам.
-постоянное и привычное опоздание
-пристрастие к садистскому или ироничному юмору.
-сарказм, цинизм или дерзость в разговоре.
-чрезмерная вежливость, установка улыбаться и терпеть.
-частые вздохи.
-частые тревожные или страшные сны.
-чрезмерно сдержанный и монотонный голос.
-трудности с засыпанием, невозможность проспать всю ночь, не проснувшись.
-более быстрое, чем обычно уставание.
-чрезмерная раздражительность по пустякам.
-сонливость в неподходящее время.
-сон дольше, чем обычно (12-14 часов).
-пробуждение скорее с чувством усталости, чем с отдыхом.
-стиснутые челюсти, особенно во сне.
-лицевой тик.
-покачивание ногой.
-привычное сжимание кулаков.
-привычные боли и болезненность в области шеи и воротниковой зоны.
-длительные периоды уныния без причин.
Дальнейшая работа с чувством гнева состоит в присвоение чувства гнева.
Необходимо признать сам факт существования такого чувства в моей душе. А для начала понять, что это нормально быть разгневанным. При этом важно взять ответственность за испытывание этого переживания на себя. «Я злюсь, а не ты меня злишь», «Я гневаюсь, а не ты меня разгневал» и т.д.
Бывают ситуации, когда это состояние словно прирастает к вам, гнев, раздражение и недовольство преследуют вас. Тогда важно освобождение от гнева. Мы немного поговорим о том, как это сделать.
-на телесном уровне. Чувства можно попытаться сознательно изменить через переключение, сознательно выйдя из раздражающей ситуации (перекусить, принять душ, послушать музыку). Переставить стол в комнате, где сосед -коллега вынуждает вас раздражаться своими привычками.
-на мыслительном уровне
Восстанавливать мысли, напоминающие о способности контролировать ситуацию («Я выбираю, как сейчас поступить»).
-мысли-разрешения («Он/она мне не принадлежит и имеет право поступать так»).
-мысли, отражающие проявления интереса и понимания к чувствам других. «Он это не нарочно».
-мысли, очеловечивающие другого («Другой человек, такой же, как и я несовершенный, не идеальный может ошибаться»).
-мысли, возвращающие в объективную реальность (здесь можно задавать себе вопросы «хочу?», «полезно?», «нужно?»).
-успокаивающие мысли. «Сейчас будет легче, сейчас все пройдет».
-мысли, настраивающие на позитивные действия. «да я не встретилась с подругой, зато у меня теперь есть возможность сходить в магазин в который давно хотела попасть».
-на поведенческом уровне.
-высказать раздражение тому на кого сердитесь, если нет возможности это сделать, то написать письмо или высказать свое недовольство третьему лицу. Это само собой, нужно делать до стадии ярости. Каким образом можно попробовать выразить свое чувство: покричать (например, в лесу), порвать ткань, порезать бумагу, или разорвать, разбить что-то (без угрозы причинения повреждений себе или кому-то другому) например, посуду, постирать вручную, почистить старую сковороду, пройтись пешком, заняться физическими упражнениями, бегом и т.д.
-наблюдение (проживание гнева, наблюдение за собой «Как я это делаю, каков мой гнев», можно нарисовать метафору этого чувства).
Кстати, требовательность также может рассматриваться как проявление гнева. Настойчивость в исполнении своих желаний. Ведь зачастую нев, связан с перфекционизмом. То есть с желанием, чтобы все вокруг делалось и было на отлично. Перфекционист тратит много усилий на то, чтобы быть безупречным. Соответственно такая личность будет тратить много сил на то, чтобы требовать этого от окружающих. Всем, кто не соответствует его ожиданиям, придется столкнуться с гневом перфекциониста.

О том, что гнев делает с нами и окружающими людьми хорошо показано в притче.
Жил-был один очень темпераментный мальчик. И вот однажды отец дал ему мешочек с гвоздями и наказал каждый раз, когда мальчик не сдержит своего гнева, вбить один гвоздь в столб у забора. В первый день в столбе было 37 гвоздей. На другой неделе мальчик научился сдерживать свой гнев, и с каждым днем число забиваемых в столб гвоздей стало уменьшаться. Мальчик понял, что легче контролировать свой темперамент, чем вбивать гвозди. Наконец пришел день, когда мальчик ни разу не потерял самообладания. Он рассказал об этом своему отцу и тот сказал, что на сей раз каждый день, когда сыну удастся сдержаться, он может вытащить по одному гвоздю.
Шло время, и пришел день, когда мальчик мог сообщить отцу о том, что в столбе не осталось ни одного гвоздя. Тогда отец сказал сыну: «Ты неплохо справился, но ты видишь, сколько в заборе дыр? Он уже никогда не будет таким как прежде. Когда говоришь человеку что-нибудь злое, у него остается такой же шрам, как и эти дыры.
И не важно, сколько раз после этого ты извинишься — шрам останется».
Юлия Смелянец

КАКОВЫ ПРИЗНАКИ ДЕПРЕССИИ?
«Моя жена бросила меня, потому что я был недостаточно хорош для нее. Я никогда не обрету способность существовать без нее». «Мои волосы редеют. Я все хуже выгляжу. Мной те-перь никто не заинтересуется». «Я такой неудачливый работ-ник. Мой начальник хорошо относится ко мне просто потому, что жалеет меня. Чтобы я не пытался делать, у меня ничего не получается правильно».
«Я просто не могу заставить себя сделать хоть что-нибудь по дому. Мой брак разваливается». Выше приведены мысли, типичные для людей в состоянии депрессии. На поверхностный взгляд, они могут показаться вполне правильными, однако на самом деле демонстрируют те изменения в представлениях о себе, которые имеют место у людей в состоянии депрессии.
Изменения в мышлении, чувствованиях и действиях – клю-чевая характеристика депрессии. Хотя эти изменения могут происходить постепенно, депрессивный человек отличается от того, каким он был до начала депрессии. Возможно даже, что он становится собственной противоположностью. Существует множество примеров подобного изменения: удачливый бизнес-мен приходит к убеждению в том, что он на грани разорения; преданная мать намеревается оставить своего ребенка; гурман вдруг начинает испытывать отвращение к еде. Вместо поиска удовольствия, депрессивный человек начинает избегать его. Вместо ухода за собой, он пренебрегает собой и своей внешно-стью. На смену инстинкта выживания может прийти желание покончить с жизнью. Стремление к преуспеванию может быть замещено пассивностью и отгороженностью. Наиболее очевид-ный и типичный признак депрессии – тоскливое настроение, а также переживания подавленности, одиночества или апатии. Человек в состоянии депрессии может плакать, даже когда, ка-залось бы, нет очевидного повода или, наоборот, утрачивает способность плакать при подлинно тяжелых событиях. Он мо-жет испытывать затруднения со сном – слишком раннее просы-пание при невозможности заснуть вновь. С другой стороны, по-стоянно ощущая усталость, человек в состоянии депрессии мо-жет спать больше, чем обычно. Он может страдать отсутствием аппетита и терять вес, или есть больше, чем обычно, и прибавлять в весе. Характерно, что человек в состоянии депрессии имеет весьма негативный взгляд на самого себя. Он убежден в собственной беспомощности и полном одиночестве на белом свете. Обвиняет себя за самые тривиальные погрешности и недостатки. Для депрессивных людей характерен пессимистичный взгляд на себя, мир и собственное будущее. Депрессивный человек теряет интерес к тому, что происходит вокруг, и зачастую не получает удовольствия от тех занятий, которые обычно его радовали. Он часто испытывает трудности в принятии, а также в выполнении уже принятых решений. Некоторые люди, находясь в депрессии, могут не обнаруживать обычного тоскливого, угрюмого или подавленного настроения. Вместо этого они жа-луются на ощущение какого-либо физического дискомфорта или страдают от алкоголизма или наркомании. Если человек постоянно выглядит усталым или скучает, чтобы он ни делал, – он в депрессии, Когда хорошо успевающие дети в течение какого-то периода начинают плохо учиться, это тоже может быть указанием на депрессию.

ЧТО ГОВОРЯТ ИССЛЕДОВАНИЯ?
Для людей в состоянии депрессии типична убежденность в том, что они утратили нечто очень важное для них, хотя на са-мом деле такой утраты может и не быть. Депрессивный боль-ной может быть убежден в том, что он «проигравший» и всегда будет таковым, что он никчемный, плохой и даже не достоин жить. Может предпринять суицидальную попытку. Проводимое в течение 10 лет при поддержке Национального Института пси-хического здоровья (США) исследование было нацелено на объяснение таких неприятных переживаний депрессивных лю-дей. Ученые обнаружили, что важным фактором депрессии яв-ляется неправильная интерпретация многих ситуаций. Воспри-ятие происходящего и мысли по этому поводу влияют на эмо-циональное состояние. Другими словами, депрессивный боль-ной чувствует себя одиноким и испытывает печаль, потому что ошибочно думает, что он плох и никому не интересен.
Помочь депрессивному больному может, скорее, устранение ошибок в его мышлении, чем сосредоточение на его депрес-сивном настроении. Наши исследования показали, что, несмот-ря на низкую самооценку, депрессивные пациенты ничуть не хуже здоровых справлялись с серией сложных задач. В одном эксперименте мы предъявляли депрессивным пациентам серию возрастающих по сложности тестов, включающих как понимание прочитанного, так и самостоятельное его изложение. Как только участники эксперимента начинали переживать успех, они становились более оптимистичными. Их настроение и представление о себе значительно улучшались. Интересно, что когда депрессивных участников эксперимента поощряли, то, берясь за следующие тесты, они начинали лучше справляться с ними.

КАК СООТНОСЯТСЯ МЫШЛЕНИЕ И ДЕПРЕССИЯ?
Приведенные выше данные предполагают новые подходы к лечению депрессии и новые способы помощи, которые депрес-сивные пациенты могут оказывать себе сами.
В результате наших исследований психотерапевты в на-стоящее время стали придавать большое значение убеждениям – т.е. тому, как и о чем думают люди. Мы обнаружили, что в состоянии депрессии они имеют постоянные неприятные мысли; с каждой негативной мыслью депрессивные переживания усиливаются. Тем не менее, эти мысли, как правило, не основаны на реальных фактах. Они заставляют человека испытывать большую тоску, чем это обусловлено самой ситуацией. Негативные мысли могут мешать депрессивным больным участвовать в тех видах деятельности, которые могли бы улучшить их самочувствие. В результате, у человека в состоянии депрессии возникают тяжелые мысли с самообвинительным содержанием о собст-венной «лени» или «безответственности», которые еще более усугубляют плохое эмоциональное состояние. Чтобы разо-браться в этом ошибочном мышлении, рассмотрим следующий пример. Представим, что вы идете по улице и встречаете ста-рого друга. Друг, как кажется, полностью вас игнорирует. Есте-ственно, вы испытываете огорчение. Можете задуматься о том, почему друг восстановлен против вас. Позднее, во время встречи с ним, вы упомянете этот эпизод. Друг расскажет, что был в тот момент настолько занят собственными мыслями, что просто не заметил вас. Если вы в нормальном эмоциональном состоянии, то почувствуете облегчение и выбросите этот эпи-зод из головы. Если же вы в состоянии депрессии, можете на самом деле поверить в то, что друг действительно отверг вас. Вы можете даже не спросить о причинах его поведения, оста-ваясь при этом в заблуждении. Депрессивные люди допускают такие мыслительные ошибки вновь и вновь. Они могут ошибоч-но интерпретировать поведение друга как отвержение. Склонны видеть скорее негативные, чем позитивные стороны событий и явлений, не предпринимая попыток проверить, не допустили ли ошибок в интерпретации событий.
Если вы страдаете депрессией, то в основе многих тяжелых переживаний лежат ошибки мышления. Эти ошибки прослежи-ваются в ваших мыслях о себе и происходящем с вами.
Вместе с тем, вы обладаете многими навыками и можете ус-пешно решать проблемы в других жизненных сферах. Действи-тельно, вам приходилось решать проблемы в течение всей ва-шей жизни. Уподобившись «ученому», вы можете научиться использовать ваши способности к рассуждению и ваш интеллект для «проверки» мышления. Можете проверить, насколько оно реалистично. С помощью этой процедуры вы можете уберечь себя от огорчений в каждой ситуации, которая, на первый взгляд, выглядит негативной.
Итак, вы можете помогать себе посредством;
а) распознавания негативных мыслей и
б) их последующей коррекции и заменой на более реали-стичные.

КАКОГО РОДА НЕГАТИВНЫЕ МЫСЛИ ВОЗНИКАЮТ ПРИ ДЕПРЕССИИ?
На первой странице буклета мы привели несколько приме-ров мыслей, которые возникают у людей в состоянии депрес-сии. У недепрессивного человека эпизодически могут возникать подобные мысли, но он, как правило, быстро устраняет их из сознания. Депрессивного человека такие мысли одолевают всякий раз, когда он задумывается о собственной ценности и своих способностях, или о том, что он хотел бы получить от жизни. Обычно такие негативные мысли содержат одну или более из следующих тем:
1. Негативный взгляд на себя. Такое представление о себе часто обнаруживается в том, что вы сравниваете себя с други-ми людьми, которые кажутся более привлекательными, успеш-ными, способными или интеллектуальными: «Как студент я на-много хуже, чем Майк», «Как мать я несостоятельна», «Я абсо-лютно лишен меткости суждений и остроумия». Можете обна-ружить, что вас одолевают подобные мысли о себе. Вы зацик-ливаетесь на прошлых ситуациях, в которых, как кажется, вы не нравились людям. Можете считать себя бесполезным или обузой. Можете даже прийти к выводу, что друзья и родные были бы счастливы освободиться от вас.
2. Самообвинение и самокритика. Вы испытываете тоску, потому что внимание сосредоточено на ваших вымышленных недостатках. Обвиняете себя в том, что работаете не настолько хорошо, как считаете должным, что неправильно что-то сказали или навлекли несчастье на других людей. Когда дела идут плохо, склонны думать, что это происходит по вашей вине. Даже если случится что-нибудь хорошее, вы можете почувствовать себя хуже, подумав: «Я не заслуживаю этого. Я ничего не стою».
Поскольку ваша самооценка очень низка, вы можете предъ-являть к себе чрезмерные требования: быть образцовой домо-хозяйкой, непогрешимо преданным другом или профессиона-лом-врачом, выносящим безошибочные клинические суждения. Вы можете постоянно изнурять себя мыслью: «Я мог бы сде-лать лучше».
3. Негативная интерпретация событий. Снова и снова вы реагируете отрицательными эмоциями в тех ситуациях, кото-рые ранее не вызывали у вас беспокойства. Если у вас возникла заминка в поисках карандаша, вы можете подумать: «Мне трудно все». Потратив незначительную сумму, вы огорчаетесь, как при большой утрате. Вы можете «прочесть» неодобрение в словах других людей или решить, что они втайне недолюбливают вас, хотя их поведение может оставаться вполне дружелюбным.
4. Негативные ожидания от будущего. У вас возникает стойкая мысль, что вы никогда не преодолеете эмоционального дискомфорта. Вы убеждены, что проблемы останутся навечно.
В другом случае, у вас могут возникнуть негативные ожида-ния при попытках выполнить конкретное дело: «Я наверняка не справлюсь с этим». Например, у одной депрессивной пациентки возникал образ всевозможных позорных неудач при приготовлении обеда для гостей. Мужчина, обеспечивающий семью, рисует картину увольнения за допущенную ошибку. При этом вы склонны принимать будущие задачи и несчастья как неизбежные, считая тщетными все попытки улучшить вашу жизнь.
5. «Мои обязанности чрезмерно тяжелы». Объем работы по дому и на службе остается прежним, но вы убеждены в том, что абсолютно не в силах справиться с ним, или полагаете, что на это уйдут недели или месяцы. Возможно, вы твердите себе, что дел настолько много, что просто невозможно как-то организовать и упорядочить работу.
Вы можете лишить себя отдыха или права на личные инте-ресы, потому что чувствуете давление обязательств со всех сторон. У вас могут возникать физические ощущения, обычно сопутствующие подобным мыслям, – одышка, тошнота и голов-ные боли.
КАК ВЫЯВЛЯТЬ НЕГАТИВНЫЕ МЫСЛИ?
Когда вы заметили, что ваше настроение изменилось или ухудшилось, задайте себе вопрос:
Что за мысль (или образ) мелькает у меня в голове в данный момент?
Ваша мысль может быть реакцией на нечто, происшедшее в течение последнего часа или последних нескольких минут. Эта мысль может быть связана с воспоминанием о событиях про-шлого. Она может возникать в форме образа или какой-либо картинки. О депрессивных мыслях важно знать следующее:
1 . Негативные мысли, как правило, бывают автоматиче-скими. Они возникают вне разума и логики, появляются сами по себе.
Мысли скорее основаны на низкой самооценке депрессивных людей, чем на реальности.
2. Эти мысли безосновательны и не служат какой-либо по-лезной цели. Они ухудшают ваше самочувствие и служат помехой вашему стремлению получить от жизни то, что вы хотели бы получить. Если вы тщательно рассмотрите эти мысли, то, возможно, поймете, что вы сделали слишком поспешное и неточное умозаключение. Ваш психотерапевт сможет показать вам, насколько безосновательны негативные мысли.
3. Даже если негативные мысли безосновательны, в тот мо-мент, когда они приходят к вам, они могут выглядеть как пол-ностью правдоподобные. Они обычно принимаются как пра-вильные и разумные, в точности как реалистичные мысли типа: «Звонит телефон. Я должен ответить».
4. Чем более вы верите в эти негативные мысли (т.е., чем более некритично принимаете их), тем хуже вы себя чувствуете. Если вы застрянете в тисках этих мыслей, то начнете интерпретировать все происходящее в негативном ключе. Вы будете все больше и больше сдаваться, поскольку все будет казаться безнадежным. Однако сдаваться вредно, поскольку депрессивные люди часто воспринимают этот факт как очередной признак неполноценности и неудачливости.
Вы можете помочь себе, научившись распознавать ваши не-гативные мысли и понимать, почему они ошибочны и нелогич-ны. Изучите приводимые ниже характеристики негативных мыс-лей и проверьте, насколько они свойственны вашим мыслям.

КАКОВЫ ТИПИЧНЫЕ МЫСЛИТЕЛЬНЫЕ ОШИБКИ?
Ошибочное мышление приводит к депрессии и в дальней-шем усиливает ее. Возможно, вам свойственна одна или более из следующих ошибок. Прочтите этот текст и выявите примени-мое к вам. Преувеличение. Вы видите определенные вещи в крайностях. Например, если у вас возникает обычное повсе-дневное затруднение, вы начинаете думать, что оно закончится несчастьем. Вы преувеличиваете проблемы и возможный ущерб, который может в результате иметь место.
В то же время вы недооцениваете собственную способность справиться с проблемами. Вы делаете поспешное умозаключе-ние без достаточных оснований, и верите в него так, как будто оно правильно. Например, человек, который вложил деньги в покупку нового дома, подозревал, что в нем могут быть терми-ты. Он моментально сделал умозаключение о том, что дом раз-валится и потеряет стоимость, а его деньги пропадут зря. Он был уверен в том, что теперь ничего нельзя сделать, чтобы «спасти дом».
Сверхобобщение. Вы делаете широкие, обобщающие суж-дения, которые акцентрируют негативные аспекты: «Никто не любит меня», «Я полный неудачник», «Я никогда не добьюсь того, чего хотел в жизни». Если кто-то из ваших знакомых хочет порвать отношения с вами, вы думаете: «Я теряю всех моих друзей».
Игнорирование позитивного. Только негативное производит на вас впечатление и запоминается вами. Когда одну из де-прессивных пациенток попросили вести дневник, она обнару-жила, что события с положительным смыслом происходят час-то, но у нее есть склонность не обращать на них внимания и забывать. Или она говорила сама себе, что положительные со-бытия по той или иной причине были не столь важны. Другой пациент, который в течение многих недель был в настолько глубокой депрессии, что даже не мог самостоятельно одевать-ся, в течение восьми часов красил спальню. Когда он закончил работу, то испытал сильнейшее недовольство собой, поскольку не добился полностью желаемого результата. По счастью, жене удалось помочь ему понять, как замечательно он все сделал. С другой стороны, может отмечаться склонность рассматривать позитивные события как утраты. Например, молодая женщина в состоянии депрессии получила письмо от своего приятеля, содержание которого она расценила как отвергающее. С большим сожалением и тоской она разорвала отношения с ним. По прошествии некоторого времени, уже вылечившись от депрессии, она вновь прочла письмо и поняла, что в намерения друга не входило порвать с ней. Полученное письмо не было отвергающим, оно было полно искреннего интереса и участия.

ЧТО Я МОГУ СДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ СНОВА НАЧАТЬ ДЕЙСТВОВАТЬ?
1. Составление расписания дня. Постарайтесь составить расписание занятий на весь день, заполнив каждый час. Еже-дневно составляйте план дел, Начинайте планирование с про-стейших задач, а затем планируйте более сложные. Проверьте, выполнили ли вы каждое из запланированных дел. Это распи-сание может также послужить для регистрации вашего опыта, связанного с достижениями и получением удовольствия.
2. Метод «чувство достижения и удовольствия». Ваши об-стоятельства могут быть лучше, чем вы себе представляете. Запишите все события дня. Отметьте те из них, которые сопро-вождались переживаниями достижения, буквой «Д». Действия и события, доставившие вам хотя бы некоторое удовольствие, отметьте буквой «У».
3. Разрешение сложных проблем. Если какое-либо конкрет-ное дело, которое вам необходимо сделать, представляется вам слишком трудным и обременительным, составьте список конкретных шагов, которые вам необходимо предпринять с це-лью его выполнения. Затем осуществляйте шаг за шагом по-следовательно. Проблемы, которые кажутся неразрешимыми, успешно разрешаются, если их свести к менее крупным состав-ляющим частям, поддающимся управлению.
Если вы застряли в каком-либо одном способе решения про-блемы и буксуете, попытайтесь составить список альтернатив-ных способов справиться с делом. Спросите других людей о том, как бы они стали справляться с подобным затруднением.

КАК Я МОГУ ПРЕОДОЛЕТЬ СКЛОННОСТЬ К НЕГАТИВНОМУ МЫШЛЕНИЮ?
Азбука эмоциональной саморегуляции. Большинство де-прессивных людей убеждены в том, что их жизненные обстоя-тельства настолько плохи, что вполне естественно испытывать тоску. На самом деле ваши чувства связаны с тем, что вы ду-маете по поводу происходящего с вами и как вы интерпрети-руете его. Если вы тщательно обдумаете какое-либо недавнее событие, повергшее вас в огорчение и депрессию, вы сможете выделить три части проблемы:
А. Событие
В. Ваши мысли по поводу события
С. Ваши чувства
Большинство людей обычно осознают только пункты А и С.
А, Предположим, например, что ваша жена забыла о вашем дне рождения.
С. Вы ощутили обиду, тоску и разочарование.
В. На самом деле вас заставил чувствовать себя несчастным тот смысл, которым вы наделили события. Вы думаете: «Забывчивость моей жены означает, что она больше меня не любит, Я потерял привлекательность для нее и для других». Вслед за этим вы можете подумать, что без ее любви и восхищения вы никогда не сможете вновь быть счастливым и удовлетворенным. Однако вполне возможно, что ваша жена была очень занята или вообще не разделяет всеобщий энтузиазм по поводу дней рождений. Вы страдаете вследствие вашего необоснованного умозаключения, но не вследствие самого происшествия.
Когда вы испытываете тоску, рассмотрите ваши мысли. По-старайтесь припомнить, что «промелькнуло у вас в голове». Эти мысли могут быть вашей «автоматической» реакцией на что-то, что произошло: случайную реплику друга, получение счета по почте, начавшуюся головную боль, мечту. Возможно, вы откроете, что эти мысли весьма негативны. При этом вы в значительной степени убеждены в их правильности.
Так, одна женщина, домохозяйка, испытывала уныние и чув-ствовала себя отвергнутой, потому что в течение нескольких дней никто из друзей не звонил ей. Когда она задумалась о происшедшем, то осознала, что Мери была в больнице, Джейн уехала за город, а Элен звонила накануне этих дней. Негатив-ную мысль «Все пренебрегают мной» она заменила этими аль-тернативными объяснениями и почувствовала себя значитель-но лучше.
Попытайтесь внести поправку в ваши мысли, ответив на ка-ждое негативное утверждение более позитивным и взвешенным суждением. Вы обнаружите, что не только начинаете при этом смотреть на жизнь более реалистично, но и чувствуете себя лучше. Для оценки ваших негативных мыслей задайте себе следующие вопросы:
а) Каковы доказательства правильности моей мысли?
Каковы доказательства того, что моя мысль неверна или не вполне верна?
б) Существует ли альтернативное объяснение происшедше-му?
в) Каков наихудший возможный исход? Смогу ли я это пере-жить?
Каков наилучший возможный исход? Каков наиболее реали-стичный исход событий?
г) Что я сказал бы другу, если бы он (она) оказался на моем месте?
д) Каковы последствия моей убежденности в правильности негативных мыслей? Каковы могли бы быть последствия, если бы я смог (смогла) думать об этом более реалистично?
е) Что я могу сделать конструктивно в данной ситуации?
Техника «двойной колонки». Запишите ваши необоснован-ные автоматические мысли в одной стороне листа и ответы на них – в другой. (Пример: Джон не позвонил. Он меня не любит. Ответ: Он действительно не звонил мне на этой неделе, но ко-гда мы встречались последний раз, он был очень нежен и гово-рил, что скучал без меня. Наверное, он был очень занят и не мог догадываться, как я переживаю. Наихудшее, что может случиться, – расставание. Оно было бы очень тяжело, но я все же выживу. Наилучшее, что может случиться – он очень скоро позвонит. Наиболее реалистично ожидать, что он позвонит на этой неделе. Моей подруге Донес я могла бы посоветовать не волноваться и позвонить ему самой. В результате мысли «Он меня не любит» я чувствую себя жалкой и теряю стимул что-либо делать. Если бы я изменила эту мысль, я была бы более оптимистична. Я должна сама ему позвонить в конце дня, если он не сделает этого.
ПСИХОТЕРАПИЯ
Когнитивные психотерапевты могут оказать помощь в выяв-лении и коррекции ваших недостаточно реалистичных пред-ставлений, которые подводят вас к ошибочным умозаключени-ям по поводу самих себя и других людей. Они также могут по-мочь вам освоить способы более эффективного разрешения повседневных проблем. Их помощь и ваши собственные усилия дадут вам хороший шанс чувствовать себя лучше. Вы научитесь реагировать более конструктивно и не испытывать столь сильную депрессию при возникновении трудностей в вашей жизни.

Материалы разрешены к использованию
Prof. A.T. Beck
Перевод с английского языка –
канд. психологических наук
Н.Г. Гаранян
(Московский НИИ Психиатрии Минздрава России)

Издано при поддержке
Фармацевтической Группы Сервье

Признаки созависимости
Цепляется за других
Кажется слабым и уязвимым
Поглощен переживаниями партнера
Ориентирован на других
Зависим от людей
Легко попадает под власть других
Низкая самооценка
Действует некомпетентно
Низкая энергетика
Кажется неуверенным
Кажется слабым
Постоянно винит себя
Страстно стремиться к близости и доверительности
Ведет себя скромно
Имеет привычки жертвы
Льстит окружающим
В детстве страдал от недостатка внимания

Признаки контрзависимости

Отталкивает других
Кажется сильным и неприступным
Не обращает внимания на переживания партнера
Самодостаточен
Чрезмерно увлечен общественной деятельностью или материальной стороной жизни
Защищен «броней» от попыток других сблизиться
Завышенная самооценка
Пытается «хорошо выглядеть»
Мощная энергетика
Кажется уверенным
Кажется сильным
Обвиняет других
Избегает близости и доверительности
Ведет себя напыщенно
Пытается сначала принести в жертву других
Контролирует окружающих
В детстве страдал от плохого обращения
Люди с контрзависимыми привычками внешне кажутся сильными, самоуверенными и успешными. Тогда как в нутрии они испытывают слабость, неуверенность, страх и несостоятельность. Они могут успешно действовать в мире бизнеса, но в мире отношений они часто терпят неудачи. В большинстве случаев они имеют мало опыта в налаживании отношений, боятся близости с другими людьми и по мере возможности избегают интимных ситуаций. Кроме того, они прекрасно обороняются от людей, знающих их тайные слабости и уязвимые места. Одним словом они напряженно работают, пытаясь продемонстрировать остальным, что у них все в порядке, и им ничего ни от кого, не нужно.
Во взрослом возрасте такие люди часто контролируют свои контрзависимые привычки и существенно ограничивают количество любви, сердечности и близости, которое могут отдавать и получать в своей жизни.
Берри К. И Дженей . Уанхолд «Бегство от близости». СПб 2011г.

Что такое психотерапия?
Ты пришел в этот мир не для того, чтобы жить в соответствии с моими ожиданиями. Так же, как и я пришел сюда не для того, чтобы оправдать твои.
Ты – это ты, а я – это я. Если мы встретимся и поладим – это прекрасно. Если же нет – то ничего не поделаешь.
Фредерик С. Перлз
Цель психотерапии – осознание. Путем осознания и решаются проблемы клиента. Методы психотерапии отличаются от методов традиционной медицины тем, что в терапии клиент активный участник процесса. Меняется позиция с «меня лечат», на «я лечусь». Терапевт побуждает клиента к личностному росту. Терапевт поддерживает индивидуальность клиента, участвует в процессе интеграции его жизненного опыта. Терапевт помогает клиенту принять на себя ответственность за свою единственную, неповторимую и конечную жизнь. Решение уже имеющихся проблем клиента, обретение им свободы, умение обращаться с собственной реальностью, выстраивать границы, держать дистанцию, самовыражаться, адекватно реагировать на ситуации и творчески приспосабливаться – все это частные темы для работы.

Групповая психотерапия — один из используемых методов работы.
Психотерапевтическая группа может помочь решить проблемы общения, проблемы взаимоотношений с другими людьми, помочь развить навыки общения и помочь лучше понимать групповое взаимодействие в естественных коллективах (то есть уже за пределами психотерапевтической группы). Основное достоинство психотерапевтической группы в том, что она может функционировать в некотором роде как «модель общества, социума для изучения взаимоотношений», это своеобразный «мир в миниатюре». Постепенно в процессе работы группы в ней начинают отражаться основные закономерности принципов, трудностей, сложностей вашего взаимодействия с другими людьми. Человек узнает себя, отражение своей жизненной ситуации в процессе этой работы. Для эффективной работы группы важно, чтобы участники группы могли придерживаться определённых правил.

«Здесь и теперь»
Когда мы обращаемся за психотерапией, порой мы обнаруживаем, что нам свойственно пребывать в прошлом или будущем. «Биение жизни», свойственное процессам, происходящим в настоящем, проходит мимо нас. Этот принцип ориентирует участников на моменты, происходящие в группе в данный момент, чувства, переживаемые в настоящем, мысли, появляющиеся в «здесь и сейчас».

Искренность и открытость
Самораскрытие направлено на другого человека, но позволяет стать самим собой и встретиться с собой настоящим. Искренность и открытость способствуют получению и предоставлению другим честной обратной связи, то есть той информации, которая так важна каждому участнику и которая запускает не только механизмы самосознания, но и механизмы межличностного взаимодействия в группе.

Принцип Я
Основное внимание участников в групповом процессе сосредоточено на процессах самопознания, на самоанализе и рефлексии. Даже восприятие поведения другого члена группы должна осуществляться через высказывание собственных возникающих чувств и переживаний. Старайтесь не использовать высказывания: «мы считаем…», «у нас мнение другое…» и т. п. Ведь таким образом мы перекладываем ответственность за чувства и мысли конкретного человека на эфемерное «мы». Начинайте свои высказывания со слов «я чувствую», «я думаю», таким образом, Вы появитесь в групповом пространстве, как отдельный участник, сможете сделать процесс (группы, тренинга, личной терапии наиболее эффективным для себя).

Конфиденциальность
Все, о чем говорится в группе относительно конкретных участников, остается внутри группы – это естественное этическое требование. Оно является необходимым условием для создания атмосферы психологической безопасности в группе. Делиться своим опытом, осознаваниями, открытия и инсайтами, за пределами группы можно, но стоит не торопиться это делать. Дайте себе возможность неторопливо ассимилировать тот опыт, который Вы получите на терапии, тогда Вы сможете поделиться с другими тем, что уже прожито внутри Вас.

Соблюдение границ группы
Постарайтесь исключить любые отношения личного или какого-либо делового характера между теми или иными участниками группы. Поэтому, родственникам, коллегами, подругам, друзьям, сексуальным партнерам не стоит присутствовать на одной группе. За исключением тех случаев, когда присутствие близких людей на группе обусловлено терапевтическими целями. (Семейная терапия, группы по детско-родительским отношениям). Желательно по возможности при встречах с участниками группы вне группового пространства, если же всё-таки такое произошло, то не затрагивать в этом общении события, происходящие на группе.

Включенность в процесс
Постарайтесь, максимально сосредоточиться на процессе психотерапии. Если, Вам важен результат Вашей работы исключите все отвлекающие факторы: отключите мобильный телефоны, не выходите из кабинета в течение встречи, не принимайте пищу и т.д.
Юлия Смелянец

Джейн Миделтон Моц «Вина и стыд»
1. Взрослые, которых стыдили, когда они были детьми, боятся быть уязвимыми и страшатся самораскрытия (боятся раскрыться перед другими).
2. Взрослые, «которых стыдили в детстве, могут страдать от крайней застенчивости, смущения, замешательства и от чувства непол¬ноценности по сравнению с другими. Они не считают, что они делают ошибки. Вместо этого они считают, что они сами являются ошибкой.
3.Взрослые, которых стыдили в детстве, боятся близости и склон¬ны избегать обязательств, находясь во взаимоотношениях. Такие взрослые часто говорят, что у них такое чувство: будто одна нога всегда за дверью, чтобы убежать.
4. Взрослые, которых стыдили в детстве, могут казаться или очень высокомерными и эгоцентричными, или самоотверженными и беско¬рыстными.
5. Взрослые, которых стыдили в детстве, могут чувствовать, что «что бы я ни делал, это не имеет значения, я есть и всегда буду никчемным и нелюбимым».
6. Взрослые, которых стыдили в детстве, часто занимают оборонительную позицию, когда получают хотя бы незначительную отрицатель¬ную обратную связь. Они испытывают чувство крайнего унижения, если их вынуждают взглянуть на свои ошибки и несовершенства.
7. Взрослые, которых стыдили в детстве, часто обвиняют других за обвинения в свой адрес.
6. Взрослые, которых стыдили в детстве, могут страдать от раз¬рушающего их чувства вины. Эти люди постоянно извиняется. Они берут на себя ответственность за поведение окружающих их людей.
9. Взрослые, которых стыдили в детстве, чувствуют себя чужаками. Они ощущают всеохватывающее чувство одиночества в течение всей своей жизни, даже если их окружают те, кто по-настоящему их любит и заботится о них.
10. Взрослые, которых стыдили в детстве, проецируют свои взгляды и свое отношение к себе на других. Они как «ясновидцы» читают мысли, которые явно им не льстят, и постоянно чувствуют, что другие их осуждают.
II.Взрослые, которых стыдили в детстве, часто злятся на других и осуждают в них те качества, которых они стыдятся в себе. Это мо¬жет привести к тому, что они будут стыдить других.
12. Взрослые, которых стыдили в детстве, часто чувствуют себя безобразными, порочными и несовершенными.
13.Взрослые, которых стыдили в детстве, часто ощущают контроль, как извне, так и изнутри. Блокируются нормальные спонтанные проявления.
14. Взрослые, которых стыдили в детстве, чувствуют, что они должны все делать идеально или не делать вообще. Это внутреннее убеждение часто приводит к тревоге при выполнении чего-либо, а также к оттягиванию, затягиванию и проволочкам.
15. Взрослые, которых стыдили в детстве, часто испытывают депрессию.
16. Взрослые, которых стыдили в детстве, врут себе и другим.
17. Взрослые, которых стыдили в детстве, блокируют чувство сты¬да посредством различного рода компульсивного поведения, такого как трудоголизм, нарушения в приеме пищи, покупки, злоупотребление хими¬ческими веществами, азартные игры.
18. Взрослые, которых стыдили в детстве, вместо дружбы несут тяжелое бремя чужих проблем.
19. Взрослые, которых стыдили в детстве, часто компульсивно уходят в копание в прошлых взаимоотношениях, в событиях прошлого, в интеллектуализацию, чтобы защититься от боли.
20. Взрослые, которых стыдили в детстве часто застревают в зависимости или становятся ее ярыми противниками.
21. Взрослые, которых стыдили в детстве, не имеют ощущения эмо¬циональных границ, они чувствуют, что другие люди постоянно вторга¬ются в их пределы. Они часто строят фальшивые границы путем возве¬дения стен из ярости, ублажения и изоляции.

Характеристика взаимоотношений взрослых, в основу личности которых заложен стыд.
1. Мы теряем себя в любви.
2. Когда мы спорим, мы сражаемся ни на жизнь, а на смерть.
3. Мы тратим огромное количество энергии, пытаясь догадаться, что у других на уме. Когда мы разговариваем со своим партнером о его чувствах и нуждах, то мы часто говорим с самим собой, а не с ним.
4. Мы платим высокую цену за то хорошее, что с нами было.
5. Мы, беря на себя обязательства, зачастую подписываем два контракта: один сознательно, другой — бессознательно.
6. Мы обвиняем и нас обвиняют.
7. Мы хотим, чтобы он/она ушли, а потом боремся за то, чтобы они вернулись.
8. Мы знаем, что все будет по-другому, но ожидаем, что все останется по-старому.
9. Мы часто чувствуем, что наши партнеры контролируют наше поведение. .
10. В других нас часто привлекают те эмоциональные характеристи¬ки, в обладании которыми мы отказали себе.
11. Мы часто создаем треугольники во взаимоотношениях.
12. Мы стремимся получить от наших партнеров любовь, которую не получили в детстве, полном стыда.
КАК НАС СТЫДИЛИ В ДЕТСТВЕ?
Ниже следуют примеры взаимодействия между детьми и взрослыми, с которыми они росли, в результате чего у детей могло возникнуть чувст¬во стыда.
I. Ребенок может испытывать чувство стыда, когда родители и другие взрослые, воспитывающие его, посредством слов или/и поведения давали ему понять, что он нежеланный. Ребенок может получить такое сообщение еще в младенчестве через ощущение того, как к нему прика¬саются, как его держат, и как с ним взаимодействуют ухаживающие за ним взрослые.
2. Когда ребенка стыдят и унижают публично, это откликается в нем усилением чувства стыда.
3. Когда проявляется неодобрение по отношению к ребенку, как таковому, а не к определенному проступку или его поведению.
Пример: «Ты — очень плохой мальчик». А не «Толик, мне не нра¬вится, когда ты бьешь сестренку. Я понимаю, что тебе трудно, и ты не можешь добиться от неё желаемого, но я не хочу, чтобы ты опять бил её».
4.Когда для того, чтобы его принимали, ребенку приходится скры¬вать какую-либо часть себя, формируется стыд.
Примеры: Необходимость скрывать ошибки, потребности, радости, горести, болезнь, успех, слезы.
5. У ребенка формируется стыд, когда нарушаются эмоциональные и физические границы ребенка, что происходит при физическом или сексуальном оскорблении в прямой или скрытой форме. У ребенка не мо¬жет развиться собственная личность, если между родителями и ребенком не существует четких границ. Физическое или сексуальное оскорбление, — исходящее от окружающих ребенка людей, ведет к чувству, что «я не достоин любви, меня не принимают таким, какой я есть. Меня можно любить меньше, когда …”. Кроме того, ребенок растет в мире секре¬тов, чувствуя, что «я постоянно должен скрываться и прятаться от глаз других людей».
6. Когда дети чувствуют, что им негде уединиться, некуда спря¬таться, то они вырастают с всепоглощающим чувством неадекватности и думают: «Должно быть, я на самом деле плохой человек».
Примеры: Родители, которые роются в вещах своих детей, подслушивают их телефонные разговоры, читают их письма или делают заявления типа: «Я знаю, что ты думаешь», « Если бы ты меня любил, ты бы мне обо всем рассказывал».
7. Если взрослые относятся безразлично или игнорируют важные для детей события или подарки, ребенок испытывает сильное чувство стыда.
Примеры: Ребенок целый день трудится, делая для мамы рисунок. Мать не находит времени, чтобы взглянуть на него, убирает его, прячет в куче других вещей или говорит: «И что мне с этим делать?» Когда ро¬дители упорно не посещают важные для ребенка мероприятия, не играют с ним в мяч, не ходят на вечеринки, организуемые для родителей с деть¬ми или на спектакли, то у ребенка развивается чувство, что он или она просто не очень важны.
8. Когда, сравнивая, ребенок чувствует, что его родители чем-то отличаются от других, обладающих властью фигур в окружающем мире, ребенок может начать ощущать стыд по отношению к своей семье, а через это начать стыдиться себя. Это чувство отличия иногда приводит к расколу, ребенок разрывается, пытаясь быть верным семье и окружающему миру. Это приводит к тому, что ребенок начинает скрывать какую-то часть своего мира и таким образом часть себя от другой своей части.
Примеры: Дети, родители которых являются иммигрантами, чья речь, обычаи и привычки отличаются от внешнего мира, в котором живет семья. Дети национальных меньшинств, где в окружающем их мире, цвет кожи стал отож¬дествляться с такими отрицательными качествами, как порочность, лень, бессилие или беспомощность. Дети, живущие в нищете, где недостаток денег или вещей заставляет их считаться неприемлемыми для общества.
9. Когда ребенок чувствует, что родители или члены семьи имеют какой-то дефект или недостаток по сравнению с другими фигурами взрослых в его мире; у ребенка развивается стыд.
Пример: Дети из семей, где один из членов алкоголик или нарко¬ман, чье поведение ставит ребенка в неловкое положение и смущает. Дети из семей, где один из ее членов умственно или физически неполно¬ценен и где это отличие никогда не обсуждается, или же ребенок не может выразить свое чувство смущения и неловкости по этому поводу.
10. Когда у ребенка подорвано или разрушено доверие к фигуре значимого взрослого в результате его непосредственного поведения и пренебрежения ребенком, то ребенок испытывает замешательство относи¬тельно того «Где мое место и принадлежность и чего я могу ожидать от мира в целом». Это чувство рас-соединенности или недостатка причастности приводит к возрастанию внутреннего стыда и изоляции.
11. Когда ребенок растет с взрослыми, испытывающими чувство стыда и собственного бессилия в мире, у ребенка также развивается чувство стыда. Стыд заразен.
12. Когда ребенка вынуждают чувствовать себя нежелательным, нелюбимым, порочным или никчемным в более широком контексте школьно¬го мира или общества, у такого ребенка развивается парализующий его стыд.
Пример: Дети, испытывающие трудности при обучении чтению по причине не обнаруженной неспособности к обучению, чувствуют себя ле¬нивыми или глупыми благодаря поведению и высказываниям взрослых. Дети, которые из-за невнимания и пренебрежения дома приходят в школу в не¬подобающем виде и гигиеническом состоянии. В школе и в окружающем их обществе они оказываются в изоляции, терпят насмешки и взгляды, полные отвращения. К некоторым детям добронамеренные взрослые испыты¬вают сочувствие, что усиливает их чувство ненадежности и неувереннос¬ти, отсутствия уважения к себе и бессилия в окружающем мире.
13. Когда ребенка постоянно обвиняют за поступки и эмоциональ¬ное состояние взрослых, несущих ответственность за воспитание ребен¬ка, и когда ребенок никак не может понять, что от него ожидают, не говоря о том, чтобы выполнять эти ожидания, у него развивается калечащее его чувство вины и стыда.
Ребенок чувствует: «Если бы я был умнее, сильнее, симпатичнее, тогда бы мои родители меньше пили, были бы счастливее и реже по¬гружались в депрессию».
14. Когда ребенок не может жить в соответствии с ожиданиями растящих его взрослых из-за того, что эти ожидания непоследователь¬ны или нереалистичны для этого конкретного ребенка в силу его возрастных способностей и особенностей или из-за того, что он прос¬то человек, то ребенок чувствует себя никчемным, нелюбимым, не¬удачником, ошибкой. Таким образом, образуется и увековечивается ядовитый стыд, лишающий человека силы.
15. Когда родители или взрослые, занимающиеся воспитанием ре¬бенка, используют в качестве дисциплинарной меры в ответ на поведе¬ние ребенка молчаливое отвращение, ребенок чувствует, что он весь, все его существо — плохое, порочное, Когда молчаливое отвержение используется как наказание, то для ребенка вероятность восстановления и исправления взаимоотношений очень мала. Ребенок остается с чувством непоправимой вины за свое поведение и с парализующим его стыдом.
Пример: Толик приносит из школы домой записку, в которой го¬ворится, что он подрался на перемене. Вечером он показывает запис¬ку родителям. Они читают записку и смотрят на Толика с отвращением. Со вздохом они кладут записку на стол текстом вниз. Родители Толика уходят, оставляя его одного в комнате. То, что произошло в школе, не обсуждается. Завершения нет.

7 законов жизни

1. Закон пустоты. Если вам нужны новые ботинки, выбросите старые. Если вам нужна новая одежда, почистите ваш шкаф. Вы должны по доброй воле расстаться с вашими стереотипами.

2. Закон циркуляции. Будьте готовы отпустить что-то, чем вы владеете, чтобы получить что-то, что вы желаете.

3. Закон воображения. Сначала вы должны увидеть процветание в вашем воображении. Сделайте описание своего идеального дня и не показывайте его никому, кроме того, кому доверяете. Храните это описание где-нибудь под рукой, и в свободное время перечитывайте его.

4. Закон творчества. Человек может достигнуть процветания посредством энергии своего мышления, интуиции и воображения.

5. Закон воздаяния и получения. Если вы отдаете что-то, то это возвращается в десятикратном размере. Когда вы получаете блага, очень важно делиться им с окружающими. Если у вас – дар, и вы не используете его, то оскорбляете вашу Божественную сущность. Чтобы с должной почтительностью относиться к своим способностям, вы должны радоваться дарам и разделять их с другими. Если вы делаете это, вы привлекаете еще больше благ в свою жизнь.

6. Закон десятины. Вселенная всегда возьмет свою десятину. Это просто закон благодарности источника поддержки – 10% от всего, что вы имеете. Вы никогда не знаете, как ваша десятина вернется к вам. Деньги – обычное явление. Но она также может прийти в виде примирения с кем-то, с новыми дружескими отношениями, в виде выздоровления и т.д.

7. Закон всепрощения. Если вы не можете прощать людей, вы не можете принимать свое богатство. Если ваша душа заполнена ненавистью, любовь не может найти в ней себе места. Необходимо избавиться от негативных чувств, которые пожирают вас и не дают вам покоя.